Легенда о Якутсе, или Незолотой теленок

— Ты че? На нашей поляне будешь лохов окучивать, а мы, типа, соплю пожуем?! — Руки борца за место под хилым питерским солнцем сами вылетели из карманов и сложили первосортную «козу». Растопыренные пальцы замелькали, наводя сложнейший веер фирменной распальцовки высшего класса.

— Панты? — вдруг спросил Сократ.

— Панты! — фанатично подтвердил Диоген.

— Краб, они опять че-то… — шепнул Ахмет товарищу и убрал руки в гипсе за спину.

Глаза якутов внезапно округлились, одновременно наливаясь кровью. Их кулаки с хрустом сжались. В следующее мгновение по скверу пронесся душераздирающий треск. Крабу пообломали пальцы в доли секунды. Крупное, хорошо откормленное тело отбросило от боли на Бая с Ахметом. Образовалась куча-мала. Краб в ужасе и болевом шоке замолотил руками и ногами пространство, сгоряча попадая по двоим. Те рефлекторно дали сдачи. Якуты ушли по-японски. Незаметно, спиной вперед. Из кустов еще долго неслись вопли и стоны. Потом они стали удаляться в сторону выхода и стихли.

— Потому что мы — якутса! — шепнул Сократ.

Уж очень ему нравилось новое слово.

* * *

Пока в кустах происходили интересные встречи, Моченый добрался до цели. Обнаружив рядом с «телком», сыном «коровы», старого и не в меру наглого знакомого, пахан мгновенно развернулся. Его выпад был быстрее броска кобры. Финка вспорола воздух, стремясь погрузиться в живот жертвы.

Но экстремал в состоянии похмелья действовал исключительно на рефлексах. Еще не успев осознать, что происходит, Распутин поставил блок. Его нога в ботинке класса «Терминатор» с хрустом врубилась в район хромого колена не в меру агрессивного старика. Нож улетел в траву. Немецкий протез отменного качества и немалой цены жалобно лязгнул суставом и оторвался, упав в лужу. Кулак Клима с размаху вошел прямо в ослепительный голливудский оскал Моченого. Фарфоровые зубы брызнули, разлетаясь веером. Следом выскочил стеклянный глаз, игриво запрыгав по траве.

Пахан упал тяжело. Грузное тело в льняном костюме улетело на обочину дорожки, погребая под собой подбегающего Гниду. Моченый выбыл из игры. Окрестные кусты дрогнули, роняя на землю крупные капли, как слезы по его ушедшей силе и удали. Клим мутным взглядом осмотрел плоды своей подсознательной реакции и удивился. Впереди, шагах в трех, маячила спина Альберта Степановича. Сквозь дождь доносились слова монолога:

— Тенденция к самоутверждению через физиологию пагубна!

Потрошилов почувствовал отсутствие слушателя и обернулся. На траве лежал безногий одноглазый старик. Из приоткрытого рта угрожающе торчали железные штыри. Алик протер очки. Распутин стоял на месте, явно прослушав последние, самые важные выводы. Пришлось прервать разговор и вернуться. Долг служителя закона заставил его склониться над телом.

Моченый приподнял веки. В поле зрения единственного глаза влез сын «коровы» в ненавистной ментовской форме. Круглощекая физиономия издевательски плавала в воздухе, мерцая очками. В голове пахана что-то оглушительно гудело и булькало. Слова телка донеслись, словно из другого мира:

— Вам плохо?

— Да-а-а!!! — заорал Моченый беззубым ртом и отключился.

Альберт Степанович выпрямился. Вообще-то он верил людям. И слова старика сомнений не вызывали.

— Ему нехорошо? — спросил он Клима.

Распутин подумал, что врачебный долг вполне способен призвать его к оказанию помощи падшему. Заглушая не успевшую проснуться совесть, он поспешно сказал:

— Возможно.

— Что же делать? — с надеждой глядя на профессионала, спросилАльберт.

— Надо срочно вызвать «скорую»! — ответил доктор.

Крепкая рука ухватила Потрошилова за плечи и развернула к выходу.

Четыре человека отбросили окончательно размокшую за время чтения газету с дырой. Они встали со скамейки и рассредоточились по аллее. Так волки уходят в погоню за лосем. Осторожно и неуверенно. Проходя мимо лежащего Моченого, Кнабаух изрек на ухо Коле-Коле:

— Упавший конкурент — это к удаче!

* * *

Когда все закончилось, из кустов вышли якуты. В конце аллеи маячили спины, уходящие вдаль, сливаясь с дождем. На обочине валялся стонущий человек. Тот самый, что гнался за старшим братом с ножом. Над ним согнулся второй, охая и держась за сердце. Сократ посмотрел под ноги. На мокром газоне лежали человеческие клыки. Поломанные и много. Среди плохо постриженных одуванчиков белел глаз. Стеклянный протез Моченого, вылетевший от удара, пялился в серое небо, навевая благоговейный ужас. Диоген тоже опустил взгляд.

— Однако, он смотрит, — медленно и с глубоким чувством произнес он.

— Однако, не видит, — не очень уверенно отозвался Сократ.

Якуты подняли головы. Рядом с поверженным врагом валялась оторванная нога в английской туфле. Модный острый нос ботинка торчал в сторону, указывая на путь нового тойона. Они проследили за уходящим братом и дружно закряхтели. Такие разрушения не мог произвести даже отец в состоянии куража,

— Однако, затоптал! — задумчиво констатировал Сократ.

— Тойон! — восторженно поддакнул Диоген.