Легенда о хрустальном яйце

На берегу толпились любопытные. Наиболее смелые осторожно дотрагивались до сверкающей батисферы. Она лениво лежала на гальке, готовая к отправке на маленькое вспомогательное судно — килектор, с которого должен производиться спуск. Степанов и Иванов возились с аппаратурой. Шмаков давал последние наставления Кацаурову: он будет из колокола производить замеры, чтобы потом было с чем сравнивать качество подводной передачи.

— В случае чего, давай сразу сигнал, — напутствовал Павел Васильевич. — Постарайся выбрать объекты разных цветов и различной удаленности от камеры.

— Не волнуйтесь, всё сделаю, как договорились.

Счастливый и гордый, Кацауров спустился к катеру. На палубу погрузили батисферу, всю аппаратуру, и катер направился к килектору. Вторым рейсом переправили людей.

Колокол уже был на корабле. Еще накануне привез его Шмаков из Кацевелли. Здесь, неподалеку от Ялты, среди прибрежных скал, находился научный океанографический городок. В Кацевелли Шмаков встретился с академиком В. В. Шулейкиным, двоюродным братом М. В. Шулейкина.

Знаменитый геофизик всё это время следил за подготовкой к интересному подводному исследованию. И вот теперь он дал Шмакову последние практические советы.

Матросы зацепили железным крюком колокол, в котором сидел Кацауров. Заскрипела лебедка, колокол приподнялся, качнулся и медленно пополз вдоль стальной балки. Через несколько минут выносная стрела крамбола, словно гигантская вытянутая рука, держала колокол над водой.

В иллюминаторе последний раз мелькнуло озабоченное лицо Кацаурова, и колокол стал плавно погружаться в море.

Над кораблем медленно кружили чайки. Запрокинув набок крохотные головки, они с интересом следили за необычными действиями людей. Глупые птицы, разве понимали они, что являются свидетелями рождения одного из многих чудес, совершённых человеком!

На носу собралась вся команда. Моряки помогали производить спуск. Вслед за колоколом отливающая зеленью вода поглотила батисферу с камерой, спущенную на нескольких тросах. Тут же были прожекторы, установленные на выносных трубах. Море успокоилось, и только круги вокруг проводов и тросов появлялись и исчезали где-то вдали от судна. Затем опустили на канатах белые фанерные щиты с разноцветными фигурами — объектами передачи.

— Как ты там, Лева? — закричал в трубку Шмаков. — Мы спустили камеру и щиты. Можно начинать?

— Камера подо мной. Начинайте! — ответил из глубины моря голос Кацаурова.

Включили рубильник. Вспыхнула сигнальная лампочка: напряжение питания по высоковольтному кабелю проникло под воду в передающую камеру. Управление всей установкой велось с борта килектора. Кацауров производил измерения и по телефону подавал команду. Шмаков повторял ее вслух, снабжая своими замечаниями. Степанов и Иванов выполняли распоряжения...

Наступила минута, которую так ждали Шмаков и его товарищи. На экране телевизора, установленного в каюте корабля, появилось изображение! Сначала круги, треугольники и ромбы, начерченные на планшетах, а потом... подводные камни и рифы, причудливые водоросли... Стремглав промчалась рыба, видно напуганная незнакомым чудовищем... Камера медленно вращалась под водой, а в поле зрения объектива попадали всё новые и новые обитатели морских глубин. Шмакову даже почудилось, что он отчетливо разглядел краба,—того самого краба, из-за которого, по сути, начался этот необыкновенный эксперимент...

Команда окружила телевизор. Из наушников послышался глухой голос Кацаурова:

— Ну что там у вас, видите что-нибудь?

— Видим, еще как видим! — Слова Шмакова прозвучали как сигнал рынды. Полетели вверх бескозырки, матросы хлопали друг друга по плечу, выстукивая тут же у аппаратов чечетку. А потом вдруг вспомнили о виновниках торжества, и команда принялась усердно качать инженеров...

Этот день все, кто был на палубе килектора, бросившего свой якорь в бухте Балаклавы, запомнили как один из удивительнейших дней своей жизни. Не каждому случается оказаться участником такого события. Это был первый в мире сеанс подводного телевидения. В тот день ученые доказали реальную возможность телевизионного вещания со дна морей и океанов.

Но то было начало. Шмаков не сомневался, что впереди их еще ожидают «подводные камни». Так ведь всегда бывает, когда человек заглядывает в область неизведанного и неизученного, когда рождается научное открытие. Уже через несколько дней эксперименты принесли первые огорчения. Обнаружилось, что даже самые мощные лампы не способны раздвинуть границы телевизионных передач более чем на десять метров, — свет едва достигал передаваемого объекта, а на обратном пути к камере совсем терялся в толще воды. Нелегким делом оказалась и ориентировка прожекторов относительно камеры. Малейший их сдвиг вызывал блики в объективе. Всё было не таким уж простым. В рабочей тетради Шмакова появилась запись: «Подводное телевидение принципиально возможно. Это уже доказано. Теперь необходимо избавиться от вредных осложнений, вызванных средой, в которой происходит передача. Ламповые осветители малоэффективны в подводном телевидении».