Легенда о хрустальном яйце

По-разному в разных странах называется эта трубка, изобретенная в России: супериконоскопом, супер-эмитроном, и совсем трудно — имеджиконоскопом. В нашей стране ее чаще всего называют трубкой Шмакова — Тимофеева...

Трудно писать о научном открытии, но еще труднее рассказать о том, как открытие делается. Не случайно в последнее время на страницах литературных газет и журналов часто заходит спор о научно-художественной прозе. Но как бы ни спорили авторы статей, они единодушны в том, что главное — раскрыть драму научных поисков. Как читатель, я полностью разделяю это мнение. Но одно дело разделять мнение и к нему присоединяться, а другое, совсем другое дело — писать. Ну как, действительно, расскажешь об открытии, которое делалось буквально несколько часов? Сам Шмаков о нем сказал так:

— Не мы с Тимофеевым истинные изобретатели нашей трубки. Столетов исследовал фотоэлектрический эффект, Розинг использовал катодный луч для приема изображения, Зворыкин и Катаев сделали иконоскоп, Кубецкий построил фотоумножитель. Всё это — до нас. А мы просто соединили отдельные идеи...

«Просто соединили» — вот и расскажи о драме поиска. Впрочем, в этом и состоит поиск. Без работ Герца, возможно, не было бы беспроволочного телеграфа Попова. Большие открытия чаще всего — эстафета.

БАЛАКЛАВСКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ

 Принимая от секретаря папку, Шмаков поморщился:

— Опять полнехонька. Не жалеют люди ни своего, ни чужого времени. Всё пишут и пишут...

Он раскрыл папку. Сверху лежал голубой конверт с крупной треугольной маркой, на котором по-английски было написано: «Мистеру Павлу Шмакову, действительному члену Английского общества телевидения. Всесоюзный электротехнический институт. Москва. СССР».

Англичане просили Шмакова написать для одного из лондонских журналов статью об исследованиях вторичной эмиссии электронов. В лаборатории Шмакова в то время обнаружили новый эффект: при одновременном облучении поверхности катода электронами и светом общая эмиссия электронов гораздо меньше алгебраической суммы электронных потоков, полученных от каждого из факторов отдельно.

...Путешествие на родину профессора телевидения началось от дома Столетова. А фотоэлектричесний закон Столетова — по сути начало телевидения...

Причем с увеличением света эмиссия уменьшалась. Этот эффект и заинтересовал английских телевизионщиков...

«Придется выкраивать время для статьи», — подумал Шмаков. Он отложил письмо в сторону и принялся за другие бумаги. Такой уж был у него распорядок: с утра все официальные дела, включая и лекции в Энергетическом институте, где он был доцентом, а потом до поздней ночи эксперименты в своей лаборатории...

Скрипнула дверь.

— Павел Васильевич, к вам посетитель. Можно?

— Отлично, пусть войдет,—оживился Шмаков. Он готов был принять десяток посетителей, только бы не читать эти скучные бумаги, с подписями и печатями.

В кабинет вошел высокий, широкоплечий мужчина в сером дорожном плаще. «Наверно, моряк или живет где-то на берегу моря», — решил Шмаков, глядя на загорелое, обветренное лицо незнакомца.

— Управляющий Дальневосточного крабового треста, — отрекомендовался посетитель.

— Садитесь, пожалуйста, — Шмаков указал на стул. А сам подумал: «Перепутал, видно, не туда пришел».

— Знаете повадки крабов? — неожиданно спросил незнакомец.

— Краболовством не занимаемся, — рассмеялся Шмаков, не понимая, к чему клонит этот здоровяк.

— Замучили они нас,— продолжал незнакомец, будто не расслышав реплику Шмакова.— Вдруг надумают, да и подадутся всей колонией на глубину. А мы сидим у моря и ждем, когда к берегу назад явятся.

— Ну, а мы тут при чем? — пожал плечами

Профессор Шманов с темой Еленой Сергеевной и сыном Сережей.

— Вы только и можете помочь, — встрепенулся управляющий.—В нашей местной газете промелькнула заметка о телевидении.

— Ну и что?

— А вы сделайте нам такой телевизор, чтобы на экране его мы крабов видели. Чтобы заранее известны были нам их намерения... Постройте для нас подводный телевизор.

Неожиданный оборот рассказа управляющего трестом взволновал и обрадовал Шмакова. Люди начинают верить в великие возможности телевидения! Больше того, они сами подсказывают пути, по которым предстоит шагать телевидению.

Мне не раз приходилось слышать рассказы Шманова о Франции, Голландии, Швейцарии, о его заморских путешествиях в Англию и Америку...

Подводное телевидение! Смелая, фантастическая идея. Реальна ли она? В голове заворошились сомнения: «Прозрачность водяной массы, спектральные характеристики воды, вредные рассеяния и отражения света...» Их были десятки, таких вопросов. «Вода не воздух, где тоже порою возникают невероятные осложнения... А передающая камера? Ведь ее нужно опускать под воду...» И всё-таки Павел Васильевич каким-то непонятным, необъяснимым внутренним чувством вдруг поверил в осуществимость этой идеи. Он поднялся из-за стола: