Легенда о Красном Снеге

— Она слаба!

— Но у нее есть надежная опора.

— Я могу сделать лучше.

Микаэлос задумался. Бог весть, о чем он думал, но, наконец, он ласково сказал:

— Вы правы, мадемуазель!

Занка недоверчиво посмотрела на него.

— Не сверлите меня взглядом! Я не способен был бы играть с таким серьезным противником, как вы.

Микаэлос снова встретил колючий недоверчивый взгляд.

Он приятно улыбнулся ей.

Занка видела владыку насквозь, но не могла прочесть его мыслей, внимательно понаблюдав за ним, она смягчилась и наградила его одной из своих обворожительных улыбок.

— И с чего же мы начнем? — спросил владыка.

— Для начала необходимо выйти замуж за корн-принца. Затем стоит разобраться с разбойниками, которые терзают вас…

— Ох, раз уж речь зашла об этом, то я должен вам рассказать, одну легенду.

— Я слушаю вас.

— На востоке провинций, в самых непроходимых лесах стоит замок. В замке обитает дух мальчика, это последний король людей. У него был брат. Два ребенка. Один жесток,

второй тих и безобиден. Однажды они играли в балюстраде, и случайно младший брат толкнул своего старшего, тот упал с балюстрады и умер. Добрый брат отрекся от трона и

ушел в эти края, где женился на лебедь-девице, а его сын основал род Теорга, победив людей в долгой кровопролитной войне. Бендос I Теорга согнал людей в леса и оставил

там. Дух мальчика, обитающий в замке, не успокоится, пока род Теорга будет на троне. У нас считается, что разбойники, приходящие с востока, идут именно из этого замка

направляемые этим мятежным, злобным духом.

— Спасибо, что просветили меня, — задумчиво сказала Занка.

— С ним нельзя договориться.

— Но можно дать ему желаемое.

— Но в легенде не сказано, что будет. У нее нет конца.

— По логике вещей это дитя, забрав желаемое, уйдет туда, откуда взялся.

— Возможно, — сказал Микаэлос, — а возможно и нет.

— За это я не люблю легенды, в них конец всегда не прописан.

Бесконечный менуэт никак не собирался подходить к концу. Сорокамос менуэтов не любил, но сейчас он по достоинству оценил преимущество менуэта — его длину. Он решил поговорить с Аланкой, так как обстановка располагала к душевной беседе. Но горничная будто испарилась после мазурки.

"Наверное, хлопочет по делам", — подумал герцог.

Он вышел на узенький балкончик, по бокам зала и поигрывал костяным шариком, когда заметил приближающуюся к балкону Аланку. Она летела со стороны парка. Подлетев, она встала на перила и спрыгнула на балкончик, и только потом заметила Сорокамоса.

— Простите, ваше сиятельство, — она сделала книксен.

Сорокамос поигрывал шариком и соображал. Что же ему всегда нравилось в Аланке? Не красива, в полном смысле этого слова, не сдержана на язык. Правда, сильная,

преданная, как собака, ядреная, как в деревне говорят, и бедра у нее широкие, что прекрасно. Но… было еще какое-то неуловимое "но", которое влекло его к горничной

сильнее всего — грациозность, выдержка, ясность мыслей, рассудительность, которых он больше ни у одной женщины никогда не встречал, и очень доброе сердце, и еще

бешеное чувство долга.

Он полюбил ее в тот самый вечер, когда она оставила его в своей комнате, заботясь не о себе, а о его репутации "сердцееда". При дворе рассудили, что уж если он, корн-

принц, смог "сломать" Аланку, то равных ему нет. В тот вечер он полюбил заботливую женщину с нежными руками и прекрасными глазами. Он любил не только ее тело, но и ее

душу.

Аланка смотрела на него, ожидая указаний. Ей неловко было под его теплым взглядом, внутри нее все дрожало.

— Аланка, — наконец сказал он.

— Да, сир.

— Я хотел бы поговорить с тобой.

— О чем, сир? Я слушаю, вас, сир.

Сорокамос оперся на перила и тряхнул медными крыльями.

— О тебе Аланка Таргасса.

По спине горничной пробежали мурашки, ее передернуло.

— Тебе холодно? — заботливо спросил он.

— Нет, сир. Тема разговора показалась мне несколько неожиданной.

— Ты очень жестокая. Аланка, так нельзя. Ты жестокая и холодная, — тихо сказал Сорокамос.

— Как будет угодно вашей светлости, — покраснев, отвечала она.

Сорокамос приобнял ее за плечи и прошептал:

— Зови меня как в ТОТ вечер.

Аланка дернулась, но руки корн-принца были очень сильными. Она подняла на него испуганные глаза. Перед герцогом стояла хорошенькая девушка, в простом сером платье с

мощными серыми крыльями и огромными серыми глазами. Напуганная хорошенькая девушка.

— Сари? — шепотом ответила она, — ТЫ слышал? — на нее нахлынули стыд, страх, нежность, волнение, все липким комком окружило ее.

— Да, Сари, меня так никто кроме тебя не называл, мне нравится это.

— Чего ты хочешь? — плавясь, на грани сознания и обморока проговорила Аланка.

Сорокамос разглядывал ее лицо.

— Ты любишь меня?

Аланка мгновенно собралась, она снова стала собой. Сорокамоса буквально откинуло от той силы, которая появилась в ней. Аланка напряглась словно пружина.

— На этот вопрос есть два ответа, — отступая, проговорила она, — но я не могу дать вам ни одного.

— Я выслушаю оба! — недоумевал Сорокамос.

Аланка подумала.

— Я не люблю вас, сир. Я забочусь о вас, как велит мне мой долг. Это мой первый ответ, — отвернувшись, проговорила она.

— А второй?