Легенда о летящем змее

Катрин кивнула, не глядя на него. Больше всего на свете в эту минуту, когда в его голосе не было ничего, хотя бы отдаленно похожего на радость, она боялась увидеть в глазах Сержа нежелание брать ее с собой.

Маркиз де Конфьян обреченно откинулся назад, прислонившись спиной к стенке кареты.

Ехали в молчании. Как жили теперь. Из-под полуопущенных век он изучал ее тонкий профиль и думал о том, зачем ей могла понадобиться эта поездка? Впрочем, Жуайез принадлежал маркизе. Маркиз лишь вел его дела. Так когда-то давно было решено меж ними. Но почему сейчас? Почему с ним? И что значил тот ее жест во дворе?

«Господи, — подумал он устало, — я не живу без тебя…»

«Я тоже не умею жить без вас, — поправляя складки юбки, она словно случайно коснулась пальцами его руки, — и я поеду за вами, даже если вы будете гнать меня от себя».

Сердце его пропустило удар. Такое уже было однажды. Как давно… Когда-то они умели понимать друг друга без слов, одно касание — и они открывались так, будто это говорили их души.

«Я бы отдал целую жизнь за то, чтобы ты не страдала… Но причиняю одно лишь страдание…»

Катрин отпрянула от Сержа. Зло сверкнула глазами в его сторону и отвернулась к окошку. Не замечая проплывающего мимо пейзажа, она мрачно думала о том, как же он не понимает…

«Мне не нужна ваша жизнь. Мне нужны вы! Живой!»

Господи! Да что же с ним может случиться? Впрочем, теперь-то была ясна хотя бы причина, отчего она поехала с ним. Безумная! Они оба безумны!

Он решительно взял ее за плечи и развернул лицом к себе.

— Ну все, довольно! — проговорил он, не отдавая себе отчета в том, что сейчас его голос звучит совсем, как голос Якула в одну из их ночей на Ястребиной горе. Как и тогда, он потянулся за поцелуем. И в этот момент карету тряхнуло, и она остановилась.

— Выходи, маркиз де Конфьян, или, клянусь, я сам выволоку тебя оттуда! — раздался голос графа Салета.

Услыхав того, чей голос часто мерещился ей зимой, то отправляя ее на костер, то объявляя своей женой, Катрин испуганно взглянула на Сержа и ухватилась за его плащ. С ужасом понимая, что должна его отпустить, и не имея сил этого сделать, она прижалась губами к его губам.

«Я люблю тебя!»

— Я люблю тебя, — выдохнул он, не желая разрывать поцелуя и прикосновения ее губ, когда она сама — сама! — поцеловала его. Но сделал это. Быстро коснулся губами лба. Заставил себя улыбнуться, лишь бы только она не слишком испугалась. И с широкой улыбкой сказал:

— Я скоро, моя прекрасная дама!

Обнажая на ходу свой меч, он вышел из кареты, щурясь от яркого солнца, окинул взглядом всадников, преградивших им дорогу. И невольно рассмеялся — это были разбойники, с которыми всего несколько недель назад он делил кров. Те изумленно переглядывались, кажется, только теперь сообразив, на чью карету они напали.

— Граф, — усмехнулся маркиз, разглядев среди прочих лицо дальнего родственника, которого видел еще совсем юнцом. — Вы так торопились справиться о моем здоровье, что решили застать нас в дороге? Я польщен вашим беспокойством.

— Более, чем о вас, я беспокоился о самочувствии вашей супруги. Немало потрясений выпало на ее долю. Я мог быть ее опекуном, если бы она не вышла замуж раньше. Потому мое беспокойство имеет основания.

— В самом деле. Вы беспокоились настолько, что едва не отправили ее на костер как ведьму?

— Святая церковь обвинила ее. Не я. Я был лишь на стороне справедливости.

— Вы искали справедливости не там и не с теми, мессир!

— Теперь я ищу ее у вас. Вашей милостью я вынужден был скитаться несколько недель на окраинах королевства.

— У себя дома! — с усмешкой вставил Серж.

— В то время, как ваша смерть давала мне надежду на получение Жуайеза, — не слушая его, продолжал граф.

— Жуайез принадлежит не мне, а маркизе.

— Я мог быть ее опекуном.

— И потому теперь вы решили исправить несправедливость? — приподняв бровь, осведомился маркиз.

— Вы правильно понимаете.

— И по-разбойничьи решили напасть на меня?

— По-разбойничьи. С разбойниками так и борются.

Среди всадников разнесся недовольный ропот. Того, за чью поимку граф обещал большую награду, они тронуть не могли. У разбойников тоже есть честь. Своя, разбойничья.

— Нет, мессир, — спокойно объявил маркиз де Конфьян, — коли вы желаете, можете вызвать меня на поединок чести. Коли не желаете — я вызываю вас сам.

— Так его, мессир! — донесся из толпы головорезов знакомый голос. Серж обернулся и увидел радостное смуглое лицо Шаню.

— О, ну так все разбойничье братство в сборе, — засмеялся Серж. — Вы сменили предводителя?

— Вас, Ваша Светлость, заменить трудно, — воскликнул Шаню.

— Но можно! — хмуро проворчал Мусташ из-за спины графа.

— И ты здесь, старина, — еще больше развеселился бывший предводитель. Однако улыбка быстро стерлась с его губ, и он посмотрел на Салета. — Итак, мессир, я жду вашего вызова либо вызываю вас сам. Все, что пережила маркиза де Конфьян по вашей милости, будет отмщено.

— Как вам будет угодно, мессир! — ответил граф, спрыгивая с коня и вынимая меч из ножен.