Легенда о лиловом драконе

— Оправдывала дракона и обвиняла во всех бедах его хозяина? — вызывающе поинтересовался он. — Это вполне в духе Айлин. Она давно славится своими странностями.

Но Лил оставил без внимания выпад против матери.

— Не обвиняла пожалевшую Желку девочку в предательстве, — ответил он. И тут же услышал негромкий голос Арианы.

— Расскажи, — попросила она. — Я всегда была уверена, что девочка не могла так поступить со своим другом. Не может быть правдой история, которой нет в «Сказаниях о драконах».

Тила фыркнул.

— А то, что придумывает сумасбродная тетка, конечно, не подвергается никакому сомнению, — заявил он, и Ариана даже в полумраке заметила, как сжались кулаки у Лила. Он держал себя в руках только ради нее, но рано или поздно оскорбления Тилы вынудят его ответить. И что тогда будет, Ариана не хотела даже представлять. Поэтому поспешила разрядить обстановку.

— Не так давно произошла эта история, чтобы о ней можно было забыть, — певучим маминым голосом завела она сказку. — Люди уже научились не только противостоять драконам, но даже придумали, какую пользу можно извлекать из своих побед… — и тут запнулась, поскольку дальше шел пересказ всех тех издевательств, какие удачливые охотники творили над малолетними дракончиками, а Ариане совсем не хотелось ранить Лила этими подробностями. Поэтому она решила пропустить их и сразу же перейти к сути истории. — Однажды в руки охотников попался дракончик удивительного желтого цвета. Он был невеликих размеров и так слаб, что с трудом поворачивал голову и совсем не мог шевелить крыльями. Охотники быстро поняли, что от него не будет никакого проку в хозяйстве, и хотели было прикончить его на месте. Но потом все же решили продать пленника в цирк на потеху, и вскоре дракончик, прозванный Желкой, стал самым популярным местным аттракционом. Женщины ходили в цирк, чтобы увидеть красивейшую янтарную чешую, дети — чтобы посмеяться над испуганной безобразной мордой, а мужчины — желая прочувствовать собственную силу, узрев дракона в полном подчинении человека.

— Как-то странно ты рассказываешь, — прервал ее Тила. — Вроде и все верно, да только дракон у тебя не чудовищем выглядит, а жертвой жестоких людей.

— А разве это не так? — без тени смущения отозвалась Ариана и продолжила свою историю: — Несладко жилось Желке и между представлениями. Хозяин цирка не просто не любил его, а люто ненавидел, как и всех его сородичей. Если бы Желка не приносил ему львиную долю дохода, он давно сжил бы его со свету. Но деньги хозяин любил пуще собственной матери, а потому продолжал кормить дракона.

Желка жил в клетке, спал на холодном полу и питался объедками, которых едва хватало, чтобы он мог на представлении перевоплотиться в дракона. Но хозяину именно это и было нужно: истощенный, измученный Желка даже не помышлял о каком-либо сопротивлении. В таком состоянии его можно было не опасаться; а то, что чешуя поблекла, так невелика беда: все равно ее не видно под слоем протухших яиц, коими зрители щедро потчевали мерзкого ящера…

— Тьфу, — незаметно сплюнул Тила. Мать вроде и то же самое рассказывала, но словно совсем по-другому. Тогда у него даже в мыслях не было пожалеть дракона, ведь всем ясно, что тот получил по заслугам. По каким именно заслугам, Тила тогда не задумывался. А Ариана говорила так, что неведомые раньше вопросы возникали сами собой, и Тила вдруг очень отчетливо представил себе худого, изможденного, избитого мальчишку, вся вина которого состояла лишь в том, что он умел превращаться в ящера. Ни разу в жизни он не причинил никому вреда — не имел на это ни сил, ни возможностей. А впереди маячило только такое же беспросветное существование и мучительная смерть или от палки хозяина, или от камней беснующейся толпы. Именно такая казнь была утверждена в отношении провинившихся драконов. А за провинностями дело обычно не становилось.

— Только один-единственный человек на всем белом свете жалел Желку и пытался хоть как-то облегчить его жизнь, — голос Арианы смягчился, и взгляд стал теплым и мечтательным. — Сказания не сохранили ее настоящего имени, а в цирке, где она служила акробаткой, ее нарекли Девочкой-луной, так как она всегда выступала в наряде с полумесяцем на груди. Желка звал ее просто Луной, а она его Эмбером, потому что не хотела обижать своего друга придуманной хозяином кличкой.

Луна, как могла, старалась помочь ему выжить. Тайком от хозяина она заменяла ему гнилую воду для питья свежей и приносила хлеб. Она смывала отвратительно пахнущие снаряды и врачевала полученные им на представлении раны. Она научила Желку говорить и однажды заронила в его голову мысль о побеге. И в его жизни появился смысл.

Оруженосец Тилы всхрапнул и перевернулся на другой бок. Но Ариана не слышала его. Она жила историей, пропуская ее через себя и еще острее чувствуя трагедию Желки, потому что рядом сидел Лил и Ариана невольно примеряла на него страдания другого драконьего детеныша и едва не вздрагивала от накатывающего ощущения беспросветного ужаса.