Легенда о лиловом драконе

— А что сказал бы он, узнав, что никого из нашей семьи не пригласили на суд? — вызывающе спросила она. Лил вздрогнул от этого голоса и во все глаза уставился на стоявшую перед ним девушку. Никакая боль не могла вынудить его ошибиться. Но поверить в случившееся чудо почти не было сил. — Кажется, ни меня, ни Беанну не лишали еще этого гражданского права, хотя и выселили из собственного дома, едва отца похоронили.

Лицо градоначальника передернуло. Он не забыл нашумевшей несколько лет назад истории с дочерью Хедина и усыновленным его свояченицей драконом. Он тогда даже пытался помочь товарищу уничтожить это эндово отродье, но, пока Хедин собирал добровольцев, ящер исчез вместе со своей мамашей. Именно Риана опередила их тогда, предупредив дракона об опасности. И в этот раз градоначальник имел ощутимую уверенность в том, что на суде она проголосует против смертной казни. А с мнением дочери Хедина не считаться будет сложно.

— Ваша семья и так пережила большое горе, мне не хотелось травмировать вас еще сильнее столь неприятной обязанностью, — сказал он, слегка повысив голос, потому что после слов Арианы толпа начала слегка волноваться. Хедин был весьма уважаемым человеком в Армелоне, и память о нем еще не стерлась в сердцах горожан. И это тоже следовало учитывать. — Кроме того, ты отлично знаешь, что один твой голос ничего бы не решил. Когда дракон нападает на человека, спасти его может лишь единогласное помилование. А до этого, поверь, было далеко.

Лил не слышал ни слова градоначальника. В ушах у него стучали молотки, а голову заливало почти нестерпимой болью, но всеми порами своей кожи он ощущал Ариану, и мир сузился до нее: до этой напряженной ровной спины, до гордо расправленных плеч, до растрепанных каштановых волос и сжатых до белизны пальцев. Даже если в следующую секунду ему придется умереть, это было неважно. Он уже получил больше, чем мог надеяться.

— Этот дракон не мог напасть на человека! — возмутилась Ариана, лихорадочно придумывая способ хоть как-то помочь Лилу. Сердце колотилось, как ненормальное, а она не смела, не могла заставить себя даже обернуться, чтобы посмотреть на Лила, и только замирала, представляя, каково ему сейчас. Но она залечит раны — потом. Когда вытащит его с эшафота. А она вытащит! Даже если для этого ей придется сражаться со всем городом. — У меня есть его слово!

Словно молния, вдруг сверкнула в голове у Лила сумасшедшая мысль: Ариана пытается его спасти! Сохранить ему жизнь, несмотря на жажду драконьей крови сотен людей. Неужели она верит, что у нее получится?

— А у меня есть свидетельство пострадавшего, — стальным голосом отчеканил градоначальник, который тоже понял, куда клонит Ариана. О драконьем слове ходили легенды, и такая юная девушка, как дочь Хедина, вполне могла искренне верить тому, что сейчас сказала. Но у хранителя города имелись неопровержимые доказательства вины осужденного. А своим глазам он верил больше, чем любым легендам. — Его раны видел весь город!

Толпа зароптала, послушно переметнувшись на сторону градоначальника. Действительно, сколь ни крепко драконье слово, а окровавленная спина их земляка говорила сама за себя. И такое преступление должно быть наказано смертью!

Но на Ариану его слова не произвели ни малейшего впечатления. Слишком хорошо она знала Лила, чтобы усомниться в его обещании. И даже девять лет разлуки не могли этого изменить. А значит, лгал свидетель. И она должна была это доказать!

Она чуть повернула голову, сместив взгляд с градоначальника на невысокого грузного человека, занимающего место обвинителя. На нем была ярко расшитая рубаха, подпоясанная богатым поясом и венчанная массивной золотой цепью. Он желчно ухмылялся, ни секунды не сомневаясь в исходе устроенного Арианой представления. Но она думала иначе.

— Такие же, как у меня? — глядя прямо в глаза обвинителя, спросила она и сдернула платье с плеча. Толпа ахнула, а Лил, безмолвно сносивший все издевательства, не сдержал отчаянный стон. На ровной золотистой коже багровели три рваных шрама, словно подсвечиваясь изнутри. Драконий яд, попавший в них, не позволил рубцам зажить окончательно. Раны саднили и открывались при малейшем неловком движении. Если бы человечка рядом с градоначальником на самом деле изувечил дракон, он, в лучшем случае, был бы прикован еще месяц к постели. А в худшем — покоился бы на Армелонском кладбище.

Градоначальник заметно изменился в лице. О приключившемся с дочерью Хедина несчастье он знал не понаслышке, но самих ран, конечно, никогда не видел. Однако в единую секунду поверил Риане, потому что невозможно было заработать такие шрамы без драконьего вмешательства. Да вот только с повреждениями сжавшегося рядом с ним человека это не имело ничего общего.