Легенда о Маат

Исчезни… Исчезни…

– Исчезни! – завопила я и распахнула глаза. Кто-то нависал надо мной, опаляя лицо горячим дыханием. Я часто заморгала в попытке сфокусироваться, а когда всё поняла, рефлекторно совершила резкий выпад вперёд.

От неожиданности из горла Анубиса вырвался сдавленный хрип. Пошатнувшись, он отступил назад и перевёл на меня полный смятения взгляд. Там, куда Анубис упал в первый раз, пока я поджаривала его мозги, на грязном белом полу алело пятно.

Я в изумлении уставилась перед собой, но так и не поняла, куда делась паршивая хранительница. Мгновение назад она рыдала у меня перед носом, а теперь я снова вернулась к тому, с чего начала. Я ненавидела возвращаться к тому, с чем покончила. Но раз уж я снова здесь, значит, Анубис ещё не понял, что между нами всё кончено.

– Я ухожу, – безапелляционно заявила я.

В глазах напротив блестел страх и не понаслышке знакомая печаль. Прижимая руку к тому месту, в которое я ударила, Анубис медленно замотал головой. Странное свечение вокруг его лица заставило меня поморщится, но я не замешкалась, когда он снова сделал шаг вперёд и протянул руки.

В глубине души мне всегда хотелось показать ему, на что я способна, что скрывала под маской невинной, его самой любимой козочки. Моё положение в Дуате было шатким. Осирис следил за каждым шагом, контролировал каждый вдох. Порой было трудно притворяться немощной дурой и терпеть насмешки, но такова была плата. Таков был мой план.

Ни единый мускул не дрогнул на моём лице, когда рот Анубиса распахнулся в крике, и он рухнул на колени.

– Я не твоя собственность, Анубис! – закричала я и, подобрав полы платья, бросилась прочь.

Крики смертных, сочившиеся через стены тёмного коридора, становились то громче, то тише. Я бежала вперёд, уже жалея о том, что сделала, но в то же время губы невольно расплылись в улыбке. Я свернула за очередной угол и от резкого движения потеряла заколку. Волосы с шелестом рассыпались по плечам, забились в глаза и рот. Подобное упущение стоило заминки. Критической заминки…

– Problèmes! – раздалось из-за спины, а потом кто-то толкнул меня лицом прямо в стену. Нос сложился пополам, а затылок прожгло дикой болью. Я забрыкалась и завопила, попыталась воспользоваться силой, но ощутила лишь пустоту.

Пустая. Бесполезная. Глупая Маат, дочь своего отца, Сета, и проклятье всего пантеона.

– Твою мать, Маат, – зарычал Амсет и встряхнул меня с такой силой, что я почувствовала присутствие мозга в своей голове. Приятный сюрприз.

Реальность, в которой я бежала прочь от Анубиса, рассыпалась мириадами осколков. Глубокий вдох наполнил лёгкие ароматом табака, и я в ужасе заморгала, проглатывая бьющую фонтаном кровь из носа.

– Я… я…

– Что с ней? – Хапи подбежал к нам, но Габриэль не подпустил его, загородил меня спиной и резко развернул лицом к себе. Я часто вздыхала, всматриваясь в размытые лица Гора, Вивиан, Дориана и парня со странным именем.

– На меня смотри, – приказал Габриэль и стиснул мои щёки двумя пальцами. Боги! Его чёрные глаза заволокла красная пелена, словно он плакал кровью.

– Я видела…

– На меня смотри, – повторил он и, поморщившись, часто заморгал. – Смотри на меня, Маат. Я здесь. Я твой.

Он не присваивал меня себя, не заявлял права как на собственность. Он отдавал себя мне, и от этого осознания изменилось всё.

– А я твоя, – прошептала я и тут же скривилась от резкой боли за ухом. Казалось, будто кто-то приложил к коже распалённую кочергу. Габриэль отодвинул мои волосы в сторону. Его губы странно дрогнули, а потом он сказал:

– Ты моя.

XXVIII

У меня окончательно поехала крыша. Теперь, когда не могла доверять даже собственным глазам, я вспоминала о Париже с тёплой улыбкой на губах. Я бы всё отдала за то, чтобы поменяться жизнью с Аникой Ришар. Я бы всё отдала за то, чтобы стать Аникой Ришар: капризной, несамостоятельной и порой глупой, лишь бы смыть с себя собственное имя, лишь бы Габриэль вновь посмотрел на меня так, как смотрел на неё – с улыбкой и лёгкой насмешкой.

Теперь же в его глазах застыли страх и сомнения. Я повернула голову и посмотрела на него. Прижав руку к губам, он задумчиво наблюдал за тем, как сотрудники аэропорта готовили наш самолёт к вылету. Шёл дождь. Небо содрогалось от частых раскатов грома.

– Где Сатет? Вивиан?.. – вздохнула я.

– Вивиан, Сатет, Хапи и Дориан улетают в Иран, – сухо ответил Габриэль.

– А мы?

– Мы летим в Париж.

– Зачем? – Я подавилась слюной и изумлённо уставилась на мужчину, объявляющего об этом с таким равнодушием.

– Мираксес и Чарли Робинс там. Я подумал, что тебе надо поговорить со своей хранительницей, прежде чем мы окунёмся с головой в наше дело.

– Какая глупость! С чего бы ей быть в Париже? Её узнают… Да её посадят!

В горле забурлила паника. Я попыталась представить реакцию людей на возвращение Агаты Ришар, и визуализация скрутила желудок таким образом, что меня чуть не вывернуло прямо на Габриэля.