Легенда о Маат

Мираксес стала последней каплей. Глупо и банально, но я была так зациклена на своих проблемах и чувствах, что почти не обращала на неё внимание. Теперь она ушла, и я понятия не имела, что делать дальше. Желание вернуть её себе перекликалось с нездоровым эгоизмом. Мираксес сделала свой выбор, не посчитала нужным обсудить это со мной, а значит, я не имела права даже попытаться вернуть её. Мираксес сбежала, как когда-то это сделала я.

Двери в кабинет Гора раскрылись. Кебехсенуф замер в проходе и, сложив руки внизу живота, скривил губы в омерзительной, не сулящей ничего хорошего улыбке. Как он, Габриэль и Хапи могли быть братьями? Впрочем, стоило держать в уме первое впечатление Аники Ришар о Габриэле Эттвуде. Возможно, быть мудаком в первые месяцы знакомства – их семейная фишка.

– Чего такие хмурые?

Габриэль шагнул вперёд, и часть меня скрылась за его широкими плечами. Вивиан сказала, что здешние должны бояться меня, что мне нельзя казаться слабой. Но, чёрт возьми, я слабая и беспомощная! И я хочу прятаться за спиной Габриэля, пока меня силой оттуда не выскребут.

– Я с ней, – бросил Габриэль, одарив брата безразличным взглядом.

Кебехсенуф закатил глаза и цокнул:

– Он хочет видеть её наедине. – «Её» прозвучало так пренебрежительно, что в нормальной ситуации я бы оскорбилась. К счастью для Кебехсенуфа, прямо сейчас я ощущала себя атрофированной деревяшкой.

– Я устал повторять, что мне без разницы, кто и чего хочет, – фыркнул Габриэль и толкнул брата в плечо. Кебехсенуф растерянно попятился, а я, быстро сообразив что к чему, нырнула следом за мужем.

Габриэль опустил голову вниз и посмотрел на наши переплетённые пальцы. Подаренное им кольцо впилось в кожу от силы, с которой он сжал мою руку. Едва уловимая улыбка преобразила его лицо, но Гор не дал ей время раскрыться.

– Доброе утро, сын, которого я не звал. – Не удостоив нас вниманием уцелевшего глаза, Гор продолжил разгребать бумаги на своём столе.

Просторный светлый кабинет вмещал в себя дорогую мебель из белого дуба и кожаный диван цвета слоновой кости. Мне по-прежнему было странно видеть египетского бога – того, о ком писали в учебниках истории, – в таком современном амплуа. Но потом я вспоминала своё имя. Каждый раз изумлялась как в первый! И белый костюм Гора уже не казался таким неуместным.

– Я не обижен, если ты об этом, – ответил Габриэль и, усевшись на диван, раскинул руки и ноги. Снова маска. Он умело контролировал своё настроение. Для общения с отцом налепил на лицо фальшивую улыбку и показательно вальяжно закурил.

– Доброе утро, Маат, – с нескрываемой неприязнью выдохнул Гор. – Твой супруг до сих пор опасается, что я тебя съем?

– Нет. – Я уселась рядом с Габриэлем. – Но убить вполне можешь.

– Не сегодня, – многозначительно ответил Гор и захлопнул папку. – Тридцатый год двадцать первого века, а палата лордов всё ещё носится с бумажками и требует от меня кучу подписей.

– Тяжёлые будни самопровозглашённого короля Великобритании, – стряхивая пепел мимо пепельницы на журнальном столике, ухмыльнулся Габриэль.

– Я не ограничиваюсь географией здешних островов. Нам предстоит навести порядок во всём мире, и ты мог бы помочь мне в этом.

Габриэль уткнулся носом в моё плечо и пробормотал:

– Мог бы, если бы хотел.

– Твоё представление о свободе собственного выбора не доведёт тебя до добра, Амсет. – Взгляд Гора скользнул по моему лицу и опустился к рукам. Я сжала пальцы, зачем-то спрятав помолвочное кольцо.

– Хоть в чём-то мы похожи, отец. – Губы Габриэля прижимались к моему плечу. Я сглотнула и отодвинулась в сторону, чтобы не думать о нём сейчас, когда должна была волноваться о разговоре с Гором и о сбежавшей Мираксес. – Упрямы в своём выборе и непоколебимо уверены в его правильности.

– То, каким ты вырос, было неизбежным, – Гор улыбнулся, как мне показалось, искренне, – моя кровь течёт в твоих венах. Ты сын своего отца.

А я – дочь своего.

– Я позвал тебя, Маат, чтобы перед отъездом в Иран ты кое-что увидела. Амсет рассказывал тебе о записке, переданной Анубисом Исиде в день вашего ритуала?

– Да, – прочистив горло, ответила я.

– И что ты думаешь об этом? – Не то чтобы он интересовался моим мнением. Мне показалось, что он спросил это, пытаясь подловить.

– Ничего. Пока у меня нет доказательств, я ничего об этом не думаю.

– А если я предоставлю тебе доказательства?

– То она спросит, откуда ты их взял, – ответил Габриэль, и в его глазах мелькнула гордость. Кажется, он гордился моей склонностью задавать вопросы.

– Предположим, что ты убедилась. Что дальше? Что ты сможешь сказать об Анубисе? Вы, как мне доложили, были любовниками? Ты совершила ритуал с моим сыном, чтобы отделаться от него, или чтобы заставить ревновать?

Улыбка на лице Габриэля превратилась в оскал за рекордные миллисекунды, и я уже не была уверена в том, что его отец – тот, кто пугает меня больше всего в этом кабинете.

– Я совершила ритуал с твоим сыном, потому что люблю его, – впившись взглядом в Габриэля, прошептала я.

– Ты заперла его дочь в Дуате и не позволяла им увидеться по той же причине?