Легенда о маленькой Терезе (СИ)

Она ждала его как обычно, ближе к вечеру, а он уже стоял за ее спиной и любовался своей босоногой девочкой, стоящей на коленях перед камином. Пьянящий аромат, царящий на кухне, дурманил. Ренард даже всерьез стал подумывать, а не отправить ли своих поваров к ней учиться – те, кроме своих лобстеров, похоже, и готовить ничего не умеют.

Ему нравился запах еды, но совсем не нравилось, что из всей одежды, которую он сам лично подбирал специально для нее, которой забит ее шкаф, она откопала где-то серую поношенную сорочку и напялила на себя. Нет, эта рвань ничуть не скрывает ее красивого, манящего тела; паршивка так же притягательна и желанна, особенно в эту минуту – он не видел ее уже несколько часов и безумно соскучился. Ради этого он даже приехал рано, решив остаток дня провести рядом с ней. И, тем не менее, он бы предпочел увидеть ее в ажурном шелковом пеньюаре на худой конец, но никак не в том, от чего его служанки носы поворотили бы! Ну что ж, девочка, будем прививать тебе привычку ходить красивой.

Так и не дождавшись, когда она обернется и увидит его, Ренард сам склонился к девушке, буквально отодрал ее от пола, развернул к себе и припал в поцелуе. Тереза даже пискнуть не успела от удивления – лишь прильнула к любимому, обнимая и зацеловывая, словно вечность прошла с тех пор, как они расстались.

- Освоилась? Как тебе дом? – спросил Ренард, утолив первую жажду.

- Мне нравится, - улыбнулась в ответ Тереза, выскользнула из его рук и через секунду вернулась с хрустящей корочкой свежего хлеба в руках. – Вот, попробуй! Я для тебя старалась.

Отсутствие кольца на ее пальце он заметил сразу. Нахмурился, перехватил ее руку:

- Почему ты сняла кольцо?

- Не обижайся, но я спрятала его, - виновато проговорила Тереза. – Такое украшение на крестьянке сразу привлечет ненужное внимание. Я боюсь потерять его, боюсь, что его украдут. Не обижайся, я же не отказываюсь от него – оно со мной останется навеки. Обещаю!

Ренард только вздохнул ей в ответ, но все же посчитал доводы вполне убедительными. Одними губами выхватил он протянутый кусочек хлеба из ее рук, нахмурился, распробовал с самым серьезным видом придирчивого гурмана, а потом одобрительно закивал: вкусно! А так еще вкуснее: он загреб Терезу в объятия и потянулся к ее губам.

- Подожди же! Сначала я хочу тебя накормить! У меня еще жаркое есть – правда, я не ждала тебя так рано.

- Успеется. Сначала подают аперитив – желаю в качестве него тебя. Но вот этого, - строго проговорил Ренард, стягивая с Терезы сорочку, - чтобы я больше на тебе не видел. Оно портит мне аппетит.

- Но она удобная! – жалобно пропищала Тереза. – Да и запачкать не так страшно.

- Я все сказал.

Несчастная сорочка без сожаления отправилась в пламя камина. Тереза хотела возмутиться, но от возмущения аж дыхание перехватило!

- Так будет со всеми обносками, которые я увижу на тебе.

- Да ты тиран!

- Будешь голой ходить мне на радость, - шепнул он ей на ушко, подхватил Терезу на руки и потащил наверх.

И снова ее руки обнимают крепкую мужскую шею, и снова дрожит под его телом трепетное дитя солнца и полей. Она никак не привыкнет к его напористости в такие минуты: всегда сдержанный, рассудительный, он словно превращался в иного человека – жадного, неуемного фанатика. Одержимы. Оба. До боли во всем теле, до невозможности больше жить вдали друг от друга. Тереза цепляется за его плечи, тянется за спасительным теплом мягких властных его губ – он охотно дарит желанный для обоих поцелуй, спеша опять забыться, раствориться в любимой. Нет, никогда Эмелин не встать рядом с Терезой, никогда не утолить ей той тоски, что гложет душу, убивает, когда малышки нет рядом. «Только не гони меня, только не отпускай, только будь всегда рядом – и мы со всем справимся…»

Нечеловеческая, животная страсть утихает, уступая неторопливой нежности – он скользит по ее телу, зацеловывая красноватые пятна от своих неосторожных прикосновений. Она улыбается. Чуть порозовев от смущения и маленького девичьего счастья. Она еще не знает: он уедет скоро, а когда вернется, взвоет раненым зверем… Она ничего не знает и не хочет даже думать, что за минуты счастья придется заплатить огромную цену. Они оба не хотят об этом думать. Как-нибудь справятся, как-нибудь отвоюют у судьбы право на свою запретную любовь.

- Я хочу, чтоб так было всегда, я не хочу возвращаться домой и видеть Эмелин, я хочу жить с тобой, - с болью в голосе проговорил Ренард, устраиваясь на животе обессилевшей девушки.

Отчаяние, беспросветность. Никто не поможет, никто не разрубит связавшийся узел. И от жены никуда не деться, и девчонку к себе не забрать. Хоть плачь, хоть волком вой, хоть от короны отказывайся.