Легенда о Монтрозе

Монтроз объяснил присутствующим, что прибыл сюда при содействии родственника своего, графа Ментейта, инкогнито, но каким образом его узнал Аллан Мак-Олей, — этого объяснить не мог. Горцы же, верившие в дар ясновидения Аллана, очень хорошо понимали, почему он узнал графа.

— Клянусь честью! — вскричал Дольгетти, очень довольный, что наконец может ввернуть словечко, — я считаю себя вполне счастливым, что судьба привела меня сражаться под начальством вашего сиятельства, и отказываюсь от всяких претензий на то, что вчера Аллан Мак-Олей ссадил меня на ваше место; приветствую Аллана, как один из его «bon camarado».

Кончив свою галиматью, на которую никто не обратил внимания, Дольгетти, не снимая стальной перчатки, схватил руку Аллана и начал дружески пожимать ее, но Аллан кулаком своим, как добрым молотом, так хватил его по руке, что стальная перчатка чуть не впилась в руку воина. Может быть Дольгетти и обиделся бы на это, если бы Монтроз не обратился к нему с неожиданным заявлением.

— Послушайте, — сказал он, — ротмистр… извините, мне следовало бы сказать майор… Дольгетти, у нас для вас очень интересная новость. Ваши будущие ученики, ирландцы, находятся в нескольких милях отсюда.

— Наши охотники, — заметил Ангус, — рассказывают о вооруженной толпе, которая идет под начальством младшего Колькитто.

— Наши! — вскричал Монтроз. — Надобно отправить им навстречу людей, чтобы проводить их и снабдить всем нужным.

— Последнее не так-то легко! — отвечал Ангус. — У них, говорят, нет ни денег, ни обуви, ни платья.

— Ну, зачем с такой важностью говорить об этом, — заметил Монтроз. — Глазговские ткачи-пуритане отпустят им сукна на мундиры, лишь только мы спустимся в долину, пасторы уговорят старух отдать их запасы полотна на палатки, а я приму на себя труд уговорить набожных леди устроить патриотические пожертвования и обобрать своих мужей круглоголовых.

— Касательно же оружия, — начал Дольгетти, — позвольте, ваше сиятельство, высказать старому служаке свое мнение. Пусть у части войск будут ружья, а остальную можно вооружить пиками. Это, любимое мною оружие, очень удобно как для отпора натисков кавалерии, так и для нанесения урона инфантерии. Любой кузнец сделает в день сотню наконечников, а лесу для древков везде довольно. Когда я учился в Маршальской школе…

В эту минуту Аллан Мак-Олей неожиданно быстро проговорил:

— Незваный и непрошеный гость!

Дверь растворилась, и в заду вошел красивый, но уже пожилой мужчина. Сердитым и строгим взором окинул он собрание.

— К кому из вас, — сказал он, — могу я обратиться? Кто у вас начальник? Или быть может вы никого еще не выбрали на этот, правда почетный, но и опасный пост?

— Можете обратиться ко мне, к графу Монтрозу, — сказал граф.

— Трудно узнать вас в одежде конюха, — сказал сэр Дункан Камбель. — Впрочем можно было бы догадаться, что никто другой не мог бы так скоро собрать заблудшихся.

— Какие вести привезли вы нам от Аржайля? — спросил граф.

— Я приехал от имени маркиза Аржайля, — отвечал сэр Камбель, — чтобы именем правительства спросить у вас, зачем вы собрались? Если вы хотите нарушить мир, то вам следовало бы предупредить нас, чтобы мы могли приготовиться к обороне.

— Неужели знатным шотландцам уже нельзя собраться в доме их общего друга? — вскричал Монтроз. — Предки наши имели обыкновение собираться в горах, ни у кого не спрашивая на это позволения.

— Были такие времена в Шотландии, и опять будут! — с жаром сказал предводитель одного из кланов.

— Позвольте сделать один вопрос рыцарю Арденвуру, — вскричал один из предводителей кланов, отличавшийся своею грубостью. — Прежде чем спрашивать нас, пусть он ответит, не две ли головы у него на плечах, что он явился в этот замок?

— Джентльмены! — сказал Монтроз, — немного терпения… прошу вас. Парламентер, как вам известно, по общепринятому обычаю, пользуется большими привилегиями. Он может говорить что ему угодно, не подвергая опасности свою личность. Но кажется, сэр Дункан торопится в обратный путь… Не стану его задерживать и сейчас же приступлю к делу. Вы находитесь, сэр Дункан, в собрании верноподданных короля, которых я созвал по повелению его величества.

— Стало быть, у нас будет междоусобная воина в полном значении этого слова? — сказал сэр Камбель. — Графу Монтрозу, право, принесло бы более чести, если бы он руководствовался в своих поступках спокойствием отечества, а не личным честолюбием.

— Личным честолюбием руководятся те, кто довел нашу родину до настоящего бедственного положения и вынудил нас приступить к решительным мерам.

— Не хотелось бы мне передавать ваших слов маркизу Аржайлю, — отвечал сэр Камбель, — тем более, что я между прочим, уполномочен от него передать вам, что ему желательно было бы освободить договором от нападения горный север. Для битв довольно место и в остальной Шотландии, зачем же разорять друг друга и губить семейства соседей?