Легенда о Монтрозе

— Тут бояться нечего, — вспыхнув отвечал граф, — Аллан любить не может, а для меня неизвестность происхождения Анноты является непреодолимым препятствием, беззащитность же ее положения устраняет всякие другие мысли… Мне остается прибавить к моему рассказу, что к Аллану все относятся со страхом и уважением вследствие его дара предвидеть будущее.

— Такой человек конечно должен иметь влияние на суеверных горцев, — заметил Андерсон, — неужели, граф, вы верите в его сверхъестественные способности?

— Нет, я думаю только, что не смотря на свою болезность, он сообразительнее других. Ну, а теперь нам пора ложиться спать.

Глава III

На следующее утро гости рано поднялись в замке, и граф, перекинувшись несколькими словами с Андерсоном, обратился к ротмистру Дольгетти.

— Ну, что же, ротмистр, надо нам или расстаться навсегда, или поздравить друг друга товарищами по службе.

— На это я скажу вам, положа руку на сердце, — отвечал ротмистр — что если мне также придется по душе ваша плата, как пришелся ваш провиант и общество то я сейчас же готов присягнуть вашему знамени.

— Жалованье у нас будет теперь половинное, — отозвался граф Ментейт, — но после кампании мы отдадим и вторую половину.

— Если бы я мог быть уверен, что мое законное наследство, мое родовое поместье в Друмтвакете, находится в руках у кого-нибудь из конвентистов, и, следовательно, в случае успеха его можно отнять, то я так ценю свое родное местечко, что готов служить вам ради одной этой надежды.

— Могу разрешить сомнения ротмистра Дольгетти, — вмешался второй слуга графа, Сибальд. — Если владение его находятся в пятнадцати милях от Абердина и называются «Длинным голым болотом», то оно куплено недавно Страттаном, записным каверзником из приверженцев конвента.

— Круглоголовая собака! — крикнул Дольгетти. — Кто дал ему право покупать родовое имение, которым мы владели более четырехсот лет! Ну, когда дело пошло на то, чтобы вытянуть за уши этого конвентиста из моего отцовского наследства, то я ваш, граф, ваш телом и душою с руками и саблей до самого гроба, или до конца первой кампании.

— А я, с свой стороны, скреплю нашу дружбу, — сказал граф, — выдачей вам вперед за месяц жалованья.

— Это, пожалуй и лишнее, — отозвался ротмистр, опуская в то же время полученные деньги в карман. — А теперь надо пойти посмотреть на Густава.

— Вот и новый рекрут, — сказал граф Ментейт Андерсону, когда Дольгетти вышел из комнаты. — Боюсь за него!

— Ничего, нам такие люди нужны, — отвечал Андерсон.

— Идемте вниз, — продолжал граф. — В замке начались какие-то хлопоты.

При входе в зал слуги графа почтительно остановились в дверях. Граф стал здороваться с лордом и англичанами, а Аллан сидел на том же месте, как и накануне вечером, не обращая по-видимому внимания ни на что.

— Алистер-Мура будет сегодня к вечеру! — доложил вбежавший в комнату Дональд, — со свитою человек в тридцать.

— Вели положить соломы на большой чердак, — приказал лорд.

Через минуту в комнату вбежал другой слуга и доложил о приезде Гектора Мак-Леона с значительной свитой.

— Их поместишь в солодоварне, подальше от Мак-Дональдов, с которыми они заклятые враги, — распорядился Ангус.

Через минуту вошел опять Дональд и доложил, что со всех сторон идут вожди со свитами. Ангус уже начинал приходить в тупик, как их разместить, когда Аллан неожиданно вскочил с своего места и грубо вскричал:

— К чему эти затеи? Разве у нынешних шотландцев кровь не так горяча, как у их предков? На ужин разбейте бочку с водкой. Трава послужит им постелью, свод небесный кровом, а пледы одеялами.

— Аллан прав! — сказал Ангус. — Он нередко бывает смышленее всех нас, взятых вместе.

— Да, — продолжал Аллан, устремив странный взор в другой конец залы, — начнут они лучше, чем кончат! Многие из тех, кто будет спать у нас на лугу, скоро уснут вечным сном и не будут больше чувствовать холода.

— Брат! Не предсказывай нам несчастия! — крикнул Ангус.

— Да какого же вы ждете счастья, — отвечал он и с закатившимися глазами упал на руки к Дональду и брату.

— Ради Бога, Аллан, — сказал ему Ангус, когда он пришел в себя, — не приводи нас в отчаяние своими грустными предсказаниями.

— Пусть каждый видит свою судьбу, как я ее вижу, — отвечал Аллан. — Чему быть, того не миновать. Но как бы то ни было, мы еще раз будем храбро драться на победоносных полях, пока не встретим мрачных эшафотов.

— Какие эшафоты? — посыпались вопросы со всех сторон.

— Сами скоро все узнаете, — проговорил он и впал в глубокую задумчивость.

— Позовите скорее Анноту Ляйль! — распорядился Ангус. — А вас, джентльмены, прошу пожаловать закусить.

Все пошли за хозяином, кроме графа Ментейта, поместившегося в амбразуре окна.

Через несколько минут в комнату вошла девушка с арфою в руках Она была небольшого роста и такая тоненькая, что не смотря на ее восемнадцать лет, ей можно было дать не более четырнадцати. Каштановые волосы вились кругом необыкновенно красивого и веселого личика. При виде этой миловидной девушки всем становилось понятным, почему она была всеобщей любимицей в замке.