Легенда о Сан-Микеле

Лорд Дафферин поднял заржавленную солдатскую пуговицу, валявшуюся среди осколков мозаики и мрамора. Корсиканские стрелки! Да, здесь были расквартированы в 1808 году две сотни корсиканских стрелков, но, к сожалению, главные силы английского гарнизона в Анакапри состояли из мальтийцев, которые в панике отступили, когда французы атаковали их лагерь. Мы посмотрели вниз на утесы Орико, и я показал посланнику место, где высадились французы и откуда они поднялись на отвесную скалу, – мы оба согласились, что это был настоящий подвиг. Да, англичане сражались с обычной храбростью, но должны были под покровом ночи отступить туда, где теперь стоит Сан-Микеле, и там их начальник, майор Хамилл, ирландец, как и он сам, скончался от ран. Его похоронили на кладбище Анакапри. Двухфунтовая пушка, которую его солдаты вынуждены были бросить, когда на следующий день спускались по финикийским ступеням, отступая в Капри, до сих пор лежит у меня в саду. На рассвете французы открыли огонь по Капри с высот Соларо – просто невероятно, что им удалось втащить туда пушку. Английский командующий был принужден подписать капитуляцию. Не успели еще просохнуть чернила, как показался английский флот, задержанный штилем у островов Понца. Документ о сдаче был подписан удивительным неудачником, будущим тюремщиком плененного орла на другом острове – сэром Хадсоном Лоу.

Когда мы возвращались через селение в Сан-Микеле, я показал посланнику маленький дом в саду и сказал, что он принадлежит тетке Красавицы Маргериты, признанной красавицы Анакапри. Эта тетка вышла замуж за английского лорда, если не ошибаюсь, его родственника. Да, он хорошо помнил, как, к ужасу всей семьи, его кузен женился на итальянской крестьянке и даже привез ее в Англию, но сам он ее никогда не видел и не знал, что с ней сталось после смерти мужа.

Лорд Дафферин чрезвычайно заинтересовался тетушкой Красавицы Маргериты и попросил рассказать о ней поподробнее, добавив, что про ее мужа он знает ровно столько, сколько хотел бы знать. Я ответил, что все это произошло задолго до моего появления здесь. Я познакомился с ней, когда она уже, давно овдовев, возвратилась из Англии пожилой женщиной. Я мог рассказать ему лишь то, что мне приходилось слышать от старого дона Кризостомо, ее духовника и наставника. Разумеется, она не умела ни читать, ни писать, но, с присущей всем каприйцам восприимчивостью, довольно быстро научилась говорить по-английски. Дону Кризостомо, человеку весьма ученому, было поручено подготовить ее к жизни в Англии и к обязанностям жены лорда – то есть преподать несколько уроков по различным предметам, чтобы она могла поддержать светскую беседу.

Грацией и прекрасными манерами она, как и все девушки Капри, была наделена от природы. Что до ее красоты, то, по словам дона Кризостомо, она была самой красивой девушкой в Анакапри, а я давно убедился, что в этом вопросе он знаток. Все усилия пробудить в ней интерес к чему-либо, кроме ее родного острова, остались тщетными, и было решено ограничиться историей Капри, чтобы она могла хоть о чем-то говорить с новыми родственниками. Она внимательно выслушивала страшные рассказы о том, как Тиберий сбрасывал свои жертвы со скалы, как исцарапал лицо рыбака клещами омара, как душил мальчиков и девочек в Голубом Гроте, как его правнук Нерон приказал матросам убить свою мать вблизи острова, как его внук Калигула утопил в Поццуоли тысячи людей, и наконец сказала на неподражаемом диалекте:

– Наверно, все эти люди были очень плохие – настоящие разбойники.

– Еще бы! – ответил учитель. – Разве вы не слышали, как я сказал, что Тиберий душил мальчиков и девочек в Голубом Гроте…

– А они все умерли?

– Ну конечно! С тех пор прошло почти две тысячи лет.

– Так какое нам до них дело? Оставим их в покое, – сказала она с чарующей улыбкой. На этом ее образование закончилось.

После смерти мужа она вернулась на свой остров и постепенно зажила простой жизнью своих предков, чья родословная была на две тысячи лет древнее родословной английского лорда. Мы нашли ее на маленькой, залитой солнцем галерее, она сидела там с четками в руках и кошкой на коленях – статная римская матрона, величественная, как мать Гракхов. Лорд Дафферин поцеловал ее руку с учтивостью старого царедворца.

Английский язык она почти позабыла и вернулась к диалекту своих детских лет, а классический итальянский язык посланника ей был так же непонятен, как и мне.

– Скажите ей, – сказал лорд Дафферин, когда мы собирались уходить, – скажите ей от моего имени, что она столь же истинная леди, как ее муж был джентльменом.

Не хочет ли посланник познакомиться с ее племянницей Красавицей Маргеритой? Да, хочет и будет этому очень рад.

Красавица Маргерита встретила нас очаровательной улыбкой и угостила лучшим вином дона Антонио, а галантный посланник с удовольствием воспользовался правами родственника, звонко поцеловав ее розовую щечку.