Легенда о Сан-Микеле

– Нет, это называют сентиментальностью и презрительно пожимают плечами. Да пусть пожимают сколько хотят, меня это не волнует. Но честное слово, граф! Наступит день, когда перестанут пожимать плечами, когда поймут, что Создатель дал нам мир животных под защиту, а не в полное распоряжение, когда уразумеют, что звери имеют такое же право на жизнь, что и мы, и наше право лишать их жизни ограничено лишь правом самозащиты и выживания. Наступит время, когда желание убивать пропадет. До тех пор человек не может называть себя цивилизованным существом, пока он просто варвар, дефектное связующее звено между дикими предками, которые убивали друг друга каменными топорами ради куска сырого мяса, и людьми будущего. Необходимость убивать диких зверей неоспорима, но палачи, которые охотятся ради удовольствия, опустятся в наших глазах до уровня мясников, убивающих домашних животных.

– Может быть, вы правы, – сказал граф и еще раз взглянул на небо, когда мы поворачивали лошадей, чтобы ехать обратно в замок.

За завтраком слуга подал графине телеграмму, а она протянула ее графу, который прочел ее, не сказав ни слова.

– Вы, кажется, знакомы с моим кузеном Морисом. – сказала графиня. – Он будет сегодня ужинать у нас, если не опоздает на четырехчасовой поезд. Он со своим полком в Type.

Да, виконт Морис ужинал с нами, этого удовольствия мне избежать не удалось. Он был высокий и красивый, с низким выпуклым лбом, огромными ушами, тяжелым подбородком и усами а-ля генерал Галифе.

– Какое неожиданное удовольствие встретить вас здесь, господин швед, я никак не ждал! – На этот раз он снизошел до того, чтобы протянуть мне руку, маленькую, вялую руку, пожатие которой было на редкость неприятно и сразу помогло мне его классифицировать. Оставалось только услышать его смех, и виконт не замедлил предоставить мне эту возможность. Его громкое однотонное ржание раздавалось во время всего ужина. Он немедленно принялся рассказывать графине не слишком пристойную историю о несчастье, постигшем одного из его товарищей, который нашел свою любовницу в кровати денщика. Аббат совсем смутился, но тут граф резко вмешался в разговор и начал через стол рассказывать жене о нашей утренней прогулке: пшеница взошла превосходно, клевер очень густ и мы слышали концерт запоздавшего жаворонка.

– Глупости, – сказал виконт. – Они еще поют. Не далее как вчера я застрелил одного – великолепный выстрел, ведь эта маленькая бестия казалась не больше бабочки!

Я покраснел до корней волос, но аббат вовремя остановил меня, положив мне руку на колено.

– Как это жестоко, Морис, застрелить жаворонка! – сказала графиня.

– А почему? Их тут очень много, а лучшей мишени, чтобы практиковаться в стрельбе, не найти. Кроме, конечно, ласточек. Вы знаете, милая Жюльетта, что я – лучший стрелок в полку. Но если я не буду упражняться, то утрачу меткость. К счастью, возле наших казарм всегда летает масса ласточек, сотни их вьют гнезда под крышами конюшен, а сейчас они кормят птенцов и постоянно мелькают перед моим окном. Это большое удовольствие – я каждое утро могу тренироваться, не выходя из спальни. Вчера я держал пари с Гастоном на тысячу франков, что убью шесть из десяти, – и убил восемь! Я всегда говорю, что стрельбу по ласточкам следует сделать обязательной в армии. – Он прервал речь и, старательно отсчитывая капли, влил в рюмку с вином какое-то лекарство. – Не будьте глупенькой, милая Жюльетта, поезжайте завтра со мной в Париж. Вам нужно развлечься после такого долгого одиночества в этой глуши. Предстоит интереснейшее зрелище – состязание лучших стрелков Франции, и вы увидите, как президент республики вручит вашему кузену золотую медаль, не будь мое имя Морис. Потом мы мило пообедаем в «Кафе Англе», а затем я повезу вас в Пале-Рояль; там дают «Брачную ночь» – очаровательный спектакль, чрезвычайно смешной. Я видел его четыре раза, но буду очень рад посмотреть еще раз с вами. На середине сцены стоит кровать, под которой прячется любовник, а жених, старый…

Граф, не скрывая раздражения, сделал знак жене, и мы все встали из-за стола.

– Я бы не мог убить жаворонка, – сухо сказал граф.

– Разумеется, милый Робер! – захохотал виконт. – Разумеется! Вы бы промахнулись.

Я поднялся к себе в комнату, чуть не плача от душившего меня гнева и стыдясь, что не дал волю этому гневу. Я начал укладывать чемодан, но тут вошел аббат. Я попросил его передать графу, что меня вызвали в Париж и я должен уехать ночным поездом.

– Если я еще раз увижу этого проклятого негодяя, я разобью его наглый монокль о его пустую голову!

– Пожалуйста, не делайте ничего подобного, не то он вас убьет на месте. Он действительно прекрасный стрелок и дрался на дуэли, право, не знаю сколько раз: он вечно затевает ссоры и имеет привычку говорить дерзости. Прошу вас об одном – ближайшие сутки держите себя в руках. Завтра вечером он уедет в Париж на эти свои состязания, и, говоря между нами, его отъезд обрадует меня не меньше, чем вас.

– Почему?

Аббат ничего не ответил.