Легенда о сердце леса

Я думала, что, вернувшись домой и оставив секреты в лесу, я покончу со своей двойной жизнью. Но теперь кажется, она никогда не кончится. Раймон ушёл после ужина, а я вернулась к своим заботам, к школе, где всё так же, как и вчера. Так же, как и до каникул. Я смешиваюсь с другими детьми, сижу рядом с ними, смеюсь над их шутками и даже вступаю в разговоры. Мне грезятся отдалённые места, куда никто никогда не заходил, эльфы, которые прячутся там, чтобы ничего не чувствовать, и то странное существо, которое либо освободит нас всех, либо осудит.

Я отхожу в сторону и смотрю на одноклассников издалека, пытаясь уловить черты, которые объединяют нас или, наоборот, делают разными. Просто несколько детей болтают о каникулах.

– Твой брат больше не живёт здесь?

Я не заметила, как подошла Диана, и удивилась, услышав её голос. Она в компании со своими двумя подругами, которые, кажется, всё время ждут от неё разрешения, чтобы заговорить или двинуться с места. Для меня они выглядят почти неотличимо. Диана улыбается и пытается быть дружелюбной, даже предлагает мне открытый пакет со сладостями. Сама она ныряет в него рукой и вытаскивает конфетку, каким-то образом ухитрившись не испачкать пальцы сахарной пудрой. Она пугает меня ещё больше, когда притворяется, что я ей интересна. Я ищу ответ, хотя что-то в её словах меня настораживает и мешает ясно мыслить. Прежде чем я успеваю ответить, она наносит внезапный удар:

– Бедняжка, в конце концов все уходят от тебя.

Они втроём одновременно разворачиваются и уходят, как пришли. У меня даже нет времени заглянуть Диане в голову и выяснить, что она имела в виду. Мне не нужна эмпатия, чтобы понять, как она ко мне относится, но дело в том, что я не ощутила ни единой её эмоции. Возможно, Раймон был прав: я не сопереживаю людям. Может быть, на меня влияют только чувства эльфов, поэтому здание школы с его толстыми стенами, классами и подростками, переживающими из-за какой-нибудь серёжки, новой стрижки или вопросов учителя, на которые они не знали ответов, стало для меня закрытым убежищем. Если мне удастся избегать Диану, школа станет моим безопасным пространством. Я возвращаюсь в класс, убеждённая в этом, пока голос Джона не пробивается в моё сознание и не вырывает меня из этого картонного рая.

Я не сразу понимаю, что он говорит не со мной. Я просто слышу обрывки чужого гнева, который просачивается в меня помимо моей воли. Я не осознаю, что происходит, пока кто-то не просит у меня ручку, и я вдруг огрызаюсь в ответ. Я боюсь, что эмпатия снова заблокирует меня, поэтому прячусь за блокнотом, в котором рисую геометрические фигуры, чтобы занять себя, пока жду звонка. Я не хочу знать, что не так с Джоном или кто его злит. Не хочу, чтобы его гнев затопил меня, но я не могу избавиться от плохого настроения, даже когда занятия заканчиваются.

Я торопливо собираюсь и сама не знаю почему следую за Джоном по коридорам на выход. Моё настроение становится ещё хуже, может быть, потому что это его, а не мои переживания. И всё же я не могу не следовать за ним, как побитый щенок следует за тем, кто его бьёт. Красивый мальчик с коротким именем ждёт его по другую сторону забора. А всего в нескольких метрах от него стоит Эвия. Она ждёт меня. Парни уходят, но гнев не рассеивается. Боюсь, теперь это моё собственное чувство.

Я солгала Эвии, сказала, что помогу ей, потому что не знала, как избавиться от боли, которая пронзала меня. Но на самом деле я ничего не могу сделать ни для неё, ни для её ребенка. Я весь день боялась встречи с ней, и вот наконец она меня нашла.

В своей шерстяной шапочке Эвия выглядит хрупкой, как мыльный пузырь. Она, должно быть, примерно моего возраста. По крайней мере, так она выглядит, хотя с эльфами никогда не скажешь точно. Её кожа настолько бледна, что это пугает, а контраст с чёрными глазами и волосами придает ей призрачный вид. Одна мысль об этом заставляет меня содрогнуться, и хотя я стараюсь выкинуть эту идею из головы, она поселилась где-то, куда у меня сейчас нет доступа.

– Мы не можем больше ждать, – она прижимает руки к животу, как бы защищая существо внутри себя. – Через несколько недель ребёнок родится.

Я не знаю, как объяснить ей, что я не могу помочь, что сердцебиение ребёнка настолько сильное, что это почти чудо, что она ещё жива. И мне не нужно ей этого говорить, судя по выражению её лица, она слышала все мои доводы.

– Ты сказала, что поможешь мне.

– Я солгала тебе, – говорю я ей, – я ничего не могу сделать.

Она замирает на секунду, смотрит на меня с недоверием, будто я сказала, что снег вокруг нас на самом деле из сахара.

– Ты целитель. Арисия рассказала мне о твоём дедушке.

– Спасти моего дедушку не означало позволить умереть кому-то другому.

Эвия не отвечает мне, и я так боюсь почувствовать то, что чувствует она, что продолжаю разговаривать с ней.

– Эвия, послушай меня, я ничего не знаю о вас, о том, как работают ваши тела. Сердце этого ребёнка бьётся ужасно быстро. Просто чудо, что ты ещё стоишь на ногах. Я даже не знаю, смогу ли я справиться с ним в одиночку.