Легенда о шпионе

Пока Ли выжимал одежду, Бринер решил поговорить с Ваном, выбрав для этого японский:

– Как тебя зовут?

– Ван Пей Сен.

– Народность ицзу2?

– Да.

– Меня зовут Жюль Бринер. Я – швейцарец. В шестнадцать лет я покинул родной дом и без гроша в кармане отправился путешествовать, устроившись коком на судно. Так оказался в Шанхае. Наш капитан не брезговал промышлять пиратством, я ушёл от него в Иокогаме. Устроился мальчиком на побегушкам в лавку, помогая сбывать шёлк приезжим европейцам. Ты мне нравишься, у меня торговая компания во Владивостоке, мне нужен свой мальчик на побегушках, чтобы торговать с иностранцами. Ты ведь все понял, что я сказал?

– Я не один, мы с Ли вместе.

– Нет, его я не возьму даже дворником.

Ван отрицательно покачал головой.

Уссурийская тайга сильно отличалась от растительности Циндао. Но двум молодым китайцам некогда было любоваться лианами винограда, повисшими на сосне, цветением липы и аралии, заслушиваться стрекотом голубых сорок. Лишь иногда они дивились сине-зеленым бабочкам Парусника Маака размером с ладонь, которые садились на камни их ручья.

Только хариусы, водившиеся в ручье, радовали парней, рыбу можно было пожарить на длинной палочке и съесть. Иногда удавалось поймать съедобную лягушку или полоза, а один раз парни поймали водную кожистую черепаху трионикса. Можно было найти жёлтую вешенку – ильмак или древесный гриб муэр, все шло к рису, привезённому с собой.

Ван и Ли мыли в ручье золото.

К трудностям физической работы добавлялись полчища кровососущих насекомых. Вот и тогда Ли отгонял от себя звеняще-гудящий рой, ругаясь и смешно размахивая руками. Всё-таки злая мошка укусила его в веко, и Ли громко шлёпнул сам себя на глазу.

В этот момент Ван, откинув очередную лопату золотоносной породы, увидел блестящие женское ожерелье и положил его в карман.

Как только старатели ложились на ночь в своём шалаше, глаза от усталость сами закрывались, и юноши проваливались в сон, и никакие комары уже не могли помещать спать до рассвета.

Ван той ночью видел очень яркий сон: ясный день, на фоне ступенчатого водопада красивая девушка в старинной богатой одежде, в расшитом халате, с высокой причёской. Девушка обратилась к Вану:

– Я – Хун-лэ-нюй. Ты нашёл моё ожерелье, оно передавалось в нашем роду от матери к дочери много раз. Но я потеряла его, когда бежала от Куан-Юна, коварного дяди своего мужа. Не говори об ожерелье никому и не продавай, а подари той, с кем будешь жить всю жизнь.

Ван резко открыл глаза, поразившись реалистичности сна. Оглядевшись он понял, что находится в шалаше, рядом, посапывая, спит Ли.

С приходом осени нашим старателям нужно было собираться домой. Ван и Ли шли через дикую тайгу. Им нельзя было встречаться ни с китайцами-хунхузами3, ни с русскими солдатами.

В конце октября парни наткнулись на браконьерскую клетку-ловушку с живой тигрицей, которая при виде людей стала метаться по клетке.

– Кто-то заработает на шкуре и внутренностях больше, чем мы на золоте,– Ли оценил стоимость зверя.

– Они заработают на убийстве, это против правил Дао.

– О чем ты?! Тигры – людоеды. Или они нас, или мы их!

– Северные тигры, в отличие от южных, охотятся на людей только, если их ранят или отбирают тигрят. Местные народы считают их за людей в полосатой шкуре,– возражал Ван.

– Знаешь что, монастырский зануда, мне нужно выкупить сестру, и я хочу выкупить свой дом, я сам продам этого тигра. Помоги мне, пока хозяева ловушки не пришли.

Но Ван открыл дверцу клетки длинной палкой, тигрица большими прыжками с рыком скрылась между деревьев.

Ли стал грязно по-китайски ругаться на Вана, в эмоциях он не заметил замаскированную ловчую яму. Ли упал в неё, сломал ногу.

К вечеру пошёл дождь. Ван дотащил Ли к фанзе старика панцуйщика, сборщика женьшеня.

– Помоги ему, пожалуйста.

– У меня есть золото, я заплачу,– простонал Ли.

Панцуйщик потрогал ногу Ли, старик был маньчжуром, и на языке Вана и Ли говорил плохо:

– До зима ходить ни как.

Ли опять застонал, и не столько от боли, сколько от беспомощности:

– Ван, иди один, не жди меня, нужно успеть выкупить Нинг.

Панцуйщик покачал головой:

– Один ходить тихо-тихо! Хунхуз!

Ван переночевал в фанзе, а утром пошёл дальше.

Снег валил хлопьями, у берегов реки появилась стекло ледяной корочки. Низко летели последние птичьи стаи на фоне темно-серого неба. Ван весь день шёл вдоль реки, но долина сужалась, и Вану нужно было перейти реку. На перекате были большие камни на расстоянии, достаточном для прыжка. Ван, понадеявшись на свою ловкость, решил переходить реку в месте с самым быстрым течением. Камни обледенели и стали скользкими, и на середине переправы Ван всё-таки свалился в реку. Его понесло течением. Юноша долго цеплялся за береговые камни, потом карабкался по склону, пока не оказался на вершине скалы. Здесь он нашёл развалины древней чжурчжэньской4 крепости.