Легенда о Тристане и Изольде

Однако эта добропорядочность героини, опаивающей мужа волшебным напитком, чтобы не разделять его ложа, а затем разыгрывающей свою мнимую смерть, дабы уединиться с любовником в заброшенной башне и окружающем ее саду, не делает из "Клижеса" "анти-Тристана". Не делает, прежде всего, потому, что в романе Кретьена герой не находится с мужем возлюбленной в столь сложных отношениях, как в нашей легенде. Клижес тоже любит жену дяди, но у него с императором Алисом, вероломно захватившим трон брата, могут быть только враждебные отношения. Это снимает остроту конфликта, выключает его из психологического плана. Здесь нет нарушения вассального или родственного долга (если так трактовать нашу легенду, забывая о глубокой личной привязанности Тристана к Марку). Поэтому вопроса о справедливости и законности любовного чувства героев здесь не встает. И Фениса, не желающая принадлежать не просто нелюбимому, но отвратительному узурпатору Алису, не испытывает душевных мук; положение ее лишено трагичности. Плутуя и прибегая к помощи волшебных напитков, она не теряет головы, она полна самообладания и рассудительности. Кретьен всегда считал, что счастье не просто возможно в браке. Он полагал, что в браке оно необходимо и возможно как раз в нем. В противовес легенде о Тристане и Изольде, он считал, что "историю" может иметь и счастливая любовь. И характерно, что подлинное счастье любовники испытывают лишь тогда, когда соединяются в законном браке.

Это была полемика внешняя. Отзвуки ее можно проследить, как, например, полагает Ж. Ш. Пайен {См.: J. Ch. Payen. Lancelot centre Tristan: la conjuration d'un mythe subversif (reflexions sur l'ideologie romanesque au Moyen Age). - In: "Melanges offerts a P. Le Gentib. Paris, 1973, p. 617-632.}, и в других произведениях Кретьена де Труа, в частности в его романе о Ланселоте. Но концепция несчастливой любви, столь ярко воплощенная в стихотворных романах о Тристане, начала опровергаться и непосредственно на "территории" нашей легенды - в прозаическом французском "Романе о Тристане" {См.: Е. Vinaver. Etudes sur le Tristan en prose. Les sources, les manuscrits, bibliographic critique. Paris, 1925; E. Vinaver. The Prose Tristan. - In: "Arthurian Literature in the Middle Ages", a collaborative History edited by R. S. Loomis. Oxford, 1959, p. 339-347.}.

Эта книга возникла, по-видимому, около 1230 г. (или не ранее 1215 и не позже 1235 гг.). Она была чрезвычайно популярна на протяжении всего Средневековья и довольно рано попала на печатный станок. Вызывавшая живой интерес еще в XVI в., она затем была прочно забыта и до сих пор полностью не издана научно, тогда как восходящие к ней иноязычные версии (и в том числе большой раздел книги сэра Томаса Мэлори {См.: E. Vinaver. Le Roman de Tristan et d Iseut dans l'oeuvre de Thomas Malory. Paris, 1925; Th. C. Rumble. The "Tale of Tristram": Developement by Analogy.In: "Malory's originality". A Critical Study of Le Morte Darthur edited by R. M. Lumiansky. Baltimore, 1969, p. 118-183.}) уже не раз становилась предметом критического издания. Поэтому о полном содержании французского прозаического "Романа о Тристане" мы можем судить лишь по частичным публикациям {См.: "Le Roman de Tristan en prose", t. I edite par R. L. Curtis. Miinchen, 1963.} и по подробному изложению сюжета книги, сделанному Эйлертом Лезетом {E. Loseth. Le roman en prose de Tristan, le roman de Palamede et la compilation de Rusticien de Pise, analyse critique d'apres les manuscrits de Paris. Paris, 1890.} на основании изучения рукописей Парижской национальной библиотеки.

Автором книги в прологе назван некий Люс дель Гат. Мы ничего не знаем о нем, и с его именем не связан ни один средневековый литературный памятник. Уместно предположить, что это псевдоним, по каким-то причинам потребовавшийся автору романа {См.: R. L. Curtis. The Problems of the Authorship of the Prose Tristan. - "Romania", LXXIX, 1958, no 3, p. 314-338.}. Закончил книгу другой писатель - некий Эли де Борон, потративший, по его словам, пять лет на окончание истории Тристана. Оба писателя настаивают на том, что они перевели книгу с латыни. Такое указание также может быть уловкой. По крайней мере, такого обширного латинского сочинения, подробно излагающего историю двух любовников, по-видимому, не существовало.