Легенда о Великой волне

– Хочешь сказать, что мы должны сидеть здесь и ждать, пока ветер развеет Волну? – Эта идея так возмутила Ясира, что он осмелился предложить. – Может, нам попробовать съехать вниз? У меня очень хорошо получается…

– Всему свое время. Кто-нибудь из нас потом встанет за штурвал.

Ясир нахмурился.

– Я думал, ты умрешь, жестяной человек.

– Я тоже так думал. Еще бы чуть-чуть, и… – Он хотел показать жестом, как близко подбиралась смерть, но на большом и указательном пальцах не хватало фаланг, а обрубки были острее лезвий.

– Этими пальцами ты доставал сердце капитана?

Азур промолчал, сжал руки в кулаки и потащил Ясира вниз по лестнице.

Что-то не так. Непонятно. Нелогично. Неправильно.

Азур вцепился в телеграф обеими руками, пытаясь дать команду двигателям. Но рычаг не работал, приборы молчали.

Ударив кулаком по штурвалу, механокардионик сделал шаг назад. Всё впустую.

Они исполнили свой долг – спрятали Мияхару в самом безопасном месте во Вселенной, потому что понимали – ничего не остается, как отправить ее в путешествие. Скорее всего, в долгое и опасное.

Азур с Ясиром по очереди поцеловали ее в лобик. И проверили, чтобы цепочка с Кое-кем не запуталась в какой-нибудь зубчатой цепи или работающей лебедке.

Прочитали молитву, проверили и сотню раз перепроверили все механизмы. Попробовали молоко, удостоверились, что у него правильная температура, настроили бортовые часы. И запечатали люк пневмошарнира.

Но…

Азур развел руки в стороны, попросил Ясира помолчать и в сотый раз прислушался к пульсу Сиракк: сердце корабля билось еле-еле, но умирать он не собирался.

И все-таки…

– Не получается. Давления нет. Если нет давления, машины не заведутся. Если машины не заведутся, колеса не начнут вращаться. И тогда пневмошарнир не отсоединится от корабля. А если… – На этот раз Азур с такой силой грохнул кулаком по металлу, что от пальца отвалилась фаланга. – Идиоты, господи, какие же мы идиоты!

Ясир вглядывался в трубы на потолке. Ни звука, ни всхлипа, ни стона.

– Может, она просто спит, – неубедительно произнес он.

– Мы с тобой редкостные идиоты! Как же мы могли не проверить, прежде чем… – Азур кивнул головой: он даже думать не хотел, чем может обернуться их легкомыслие. Корабль ведь под кайфом, а может, отравлен. Он сам расскажет все Найле. Тем более…

– Давай же, развалюха, шевелись! – прокричал механокардионик.

Подобрал какую-то железяку с пола и со злостью ударил ею о штурвал.

Затем отошел к единственной незастекленной стене и принялся дубасить ее кулаками.

– Ну же, давай! – орал он с выкатившимися от гнева из орбит глазами. Потом прижался к стене и, обессиленный, рухнул в командирское кресло.

Послышался плач, приглушенный и далекий. У Карданика бронированные стены, но от такого грохота Мияхара, похоже, проснулась. И совсем одной в незнакомом месте, в темноте, ей, конечно, стало страшно.

– Пожалуйста, малышка… – послышался женский голос. Но это был не просто голос. Азуру показалось, что рядом с ними стоит кто-то невидимый.

Он поднял голову и повернулся.

– Найла? Это ты?

Голос не ответил. Чтобы услышать его еще раз, Азур отдал бы все на свете.

– Ты ведь тоже это слышал? – спросил он Ясира.

Мальчик, разинув рот от изумления, молча посмотрел на него.

Азур закрыл глаза, понюхал темноту и пошел на поиски кардиокомнаты. Вниз, вниз, вниз – туда, где билось сердце корабля, где был спрятан уголок сновидений, где клубился белый пар. Но в кардиокомнате стояла тишина. По щекам Азура потекли слезы: он чувствовал, как кто-то обнимает его в темноте. Пытаясь успокоить.

– Сиракк умерла, но нужно позаботиться о ребенке. Пусть Ясир встанет у штурвала. А ты набей в мешки песка, сколько сможешь унести, и иди на нос корабля.

– Найла!

– Можешь не говорить вслух. Мы с тобой теперь одно целое.

– Мияхара заперта в пневмошарнире. Снаружи его не открыть. И он не отсоединится от корабля, если колеса…

– Иди на нос, металлический человек, и держись крепче.

Азур смотрел, как у его ног поднимается пар, образуя женский силуэт.

– Только скажи Ясиру, чтобы ни в коем случае не поворачивал.

Через секунду облако рассеялось, и Азур остался один. Почти один.

Эпилог

Песок.

Малышка Найла набрала горсть, поднесла ее к лицу, понюхала.

Сомневаться не приходилось. Девочка разжала кулак, и песок высыпался сквозь пальцы.

– Она прошла здесь, это так же точно, как то, что дует ветер, – пробормотала Найла тихо, чтобы остальные не услышали. Подняла глаза на обломки, огляделась. Они стояли посреди пустыни, и солнце палило так, что даже в носу выступали капельки пота. Маленькая волна не оставила после себя никаких отметин, никаких следов своей разрушительной ярости. Только груду железных обломков да вонь, шедшую от земли: смесь запахов мертвой плоти, свернувшейся крови, ржавчины и ломаных костей.

– Здесь мы ничего не найдем, – сказал один из мальчиков, поправляя на плечах лямки рюкзака. – От этой вони меня сейчас стошнит.

Они уже четыре дня бродили в поисках ржавоедов, которых можно было бы поймать и притащить в деревню.