Легендарные разведчики - 2

Но даже в самый последний момент, когда организованный им же, честным адвокатом Донованом, обмен должен был вот-вот состояться и полковника привезли в Берлин, разведчик-адвокат не преминул предпринять последнюю попытку. Перед тем как вступить на «шпионский мост» Глинике, заядлый курильщик Абель, затянувшись американской сигаретой, чуть расслабился, признался Доновану: «Вот этого мне будет дома не хватать». И тут же получил в ответ от спасителя-переговорщика Донована букет традиционных предложений: к чему возвращаться в Россию, где карьера все равно закончена и все может завершиться Сибирью. Абель, готовившийся через несколько минут превратиться в Вильяма Генриховича Фишера, только ухмыльнулся. Знаю об этом от дочери Эвелины и одного из участников обмена, стоявшего по ту сторону моста.

Собиратель книжных раритетов Донован получил в благодарность от Абеля ценнейший старинный фолиант, а ЦРУ наградило адвоката медалью. Обе награды Джеймс Донован заслужил честно.

Острая на язык дочка Абеля-Фишера Эвелина Вильямовна рассказывала мне, что Донован показался ей «человеком с лицом цвета свеклы»: наверняка беспокоило высокое давление. На переговорах с советскими здорово волновался, ерзал. Явно боялся пересекать границу между Западным и Восточным Берлином: опасался, что в ГДР арестуют.

Я же обязан заметить, что реалист Спилберг со сценаристами явно сгустили краски, показывая Восточный Берлин. Да, до западноберлинского изобилия было далеко. Но чтобы на улицах стреляли, а в городе свирепствовали скопища типично по нью-йоркской моде подстриженных и одетых молодых бандитов. Или разбитые улицы Берлина, которые в фильме похожи на декорации из мая 1945-го, когда наша армия добивала фашистов в их логове. А все чиновники ГДР показаны такими дураками. Мы тоже сразу после войны выводили в кино немцев сплошными идиотами. Но то — после войны, а Спилберг сейчас — в картине, снятой в 2015-м, когда страсти от разрушения Берлинской стены должны были бы улечься, а тут — никакого осмысления. Или ограбление Донована, бредущего по улице без пальто. Верхнюю одежду отобрали все те же Спилбергом выдуманные и так ему полюбившиеся молодые бандиты. Полный нонсенс. Можно же было не подставлять режиссера, могли бы консультанты, а не сценаристы братья Коэны подсказать ему, что одна из лучших в то время спецслужб мира — гэдээровская «Штази» наверняка «прицепила» к суперважному посланцу США такую мощную наружку, что не то что ограбить, близко подойти к американцу было сложно.

Один Абель стоил трех

Почему-то везде — и у нас, и в Штатах — забывают об одном — на скольких же шпионов поменяли Абеля? Донован знал, но помалкивал. Забыли или не знали об этом и знаменитые сценаристы «Шпионского моста».

ЦРУ отвергло предложенный КГБ вариант обмена «один на один». Сначала предложило добавить к летчику-неудачнику Пауэрсу еще и студента-американца из Йельского университета Фредерика Прайора. Его арестовали за шпионаж в Восточном Берлине в августе 1961-го и приговорили к восьми годам заключения. Немцы из ГДР легко согласились. Спилберг сделал из Донована чуть не героя, сражавшегося за парня со злобным «Штази». А тот гэдээровцам был совсем не нужен.

И вновь обращусь к своим беседам с Эвелиной Фишер. Во время переговоров, когда Абеля уже доставили в Западный Берлин, а поправившегося на несколько кэгэ во время отсидки во Владимирском централе Пауэрса в Берлин Восточный, дочка разведчика поняла: американцы хотят менять ее отца на троих. Наши сначала этого не заметили, как-то пропустили, к предупреждению Эвелины не прислушались. Но Донован настаивал на освобождении какого-то студента, попавшегося на шпионаже в Киеве и там же срок отбывавшего. Начали срочно проверять. Да, действительно, еще один американский студент из университета Пенсильвании Марвин Макинен получил тоже восемь лет за шпионаж. Но ведь раньше о его обмене речи не шло.

— Ну, тут и началась суета. — Эвелина и спустя десятки лет заволновалась. — А перерешать — нужно звонить Хрущеву, а Хрущев отдыхает, и все боятся к нему обращаться, когда он на отдыхе. В конце концов позвонили Хрущеву, он дал добро. И все обошлось.

— Но все-таки кто-то позвонил Хрущеву, решился. Не знаете — кто?

— Кто-то решился. Подробностей не знаю. Думаю, их не узнает сегодня никто.

Ранним утром 10 февраля 1962 года на мосту Глинике Абель еще издали узнал старого товарища, стоявшего на той стороне. Исчезли последние сомнения. А тут прямо на глазах полковника начальник тюрьмы Уилкинсон вынул из портфеля какую-то бумагу, подписал ее в полутьме и отдал в руки Абеля. Тот взял ее, быстро прочитал — это было уже приводившееся мною свидетельство об освобождении, подписанное Джоном и Робертом Кеннеди.

Донован пожал руку Абелю, произнес доброе напутствие. Последним, с кем пообщался Вильям Генрихович на чужой стороне, был Уилкинсон.