Легендарные разведчики — 3

— Не было нашей задачей. Вербовка — это очень серьезно. Тут мало ли на кого можно попасть. Попадешь, и нас придется быстро убирать домой. Допустим, мы примечали кого-то интересного для нашей службы. И передавали в Центр все его данные: слабости, на чем можно взять, придавить или купить. Один, скажем, немец, развелся с женой, помогал любимому сыну и строил огромный дом. Полезный человек, которому позарез требовались деньги. Тем более что он из нашей страны временного пребывания уезжал в другое государство. Мы о нем в Центр передали, а там уже дело нашей Службы, вербовать его, нет ли. А когда мы в этой стране уже более или менее осели, уже зацепились, у нас появилось хорошее окружение, приятные знакомые. Но вот не повезло. Этот идиот ушел.

— Людмила Ивановна, я знаю, о ком вы говорите. Герой России Алексей Михайлович Козлов, который просидел несколько лет в тюрьме ЮАР из-за подонка Олега Гордиевского, его ненавидел.

— А вы представляете, он бывал у нас дома. Учился с мужем. Моих данных, к счастью, не знал. Но понимал, что я буду работать вместе с супругом. Не буду вдаваться в подробности, однако он запомнил наши московские координаты. И даже когда мы вернулись в Москву, по переданному им чужим людям адресу и номеру телефона нас разыскивали иностранцы. Как мне было обидно, что Гордиевский сбежал. Без подробностей, но как же он Виталия и меня искал. В то время шефом у нас был Юрий Иванович Дроздов.

— Легендарный человек, одиннадцать лет руководил нелегальной разведкой.

— И он спросил Дроздова, где именно мы находимся. Вот почему нас долго искали и арестовать не успели. Юрий Иванович человек опытнейший, сказал ему: ты не волнуйся, они от тебя, от твоей Англии недалеко. А что значит недалеко? Значит, мы где-то в Европе. Вот это нас и спасло. Искали нас тринадцать лет. Были бы в Европе, возможно, нашли бы и раньше. Если бы вы только могли представить, как я ненавижу предателей.

— А можете мне рассказать откровенно: перед неприятностями, которые все-таки пришли, вы почувствовали вокруг себя какую-то напряженность?

— Да. Там, в Юго-Восточной Азии, рядом с нами жила английская пара. Хотя они и представлялись мужем и женой, кажется, что все это было фальшивкой. Однажды пригласили к себе домой на ужин. Вдруг оба, как по команде: извините, мы переоденемся. Я обернулась, а на столе книга на русском языке — «Анна Каренина». Я к мужу. Он мне: рассматриваем картины, у них на стенах полно живописи. Как тут реагировать? А они стояли где-то рядом, может быть, и дырочка была в стене. Возможно, сфотографировали. Мы среагировали и, «чудесно» пообедав, расстались.

Вскоре стали раздаваться несколько странные звонки по телефону. Какие-то люди пытались пройти к нам в квартиру и даже поставить «жучок». Меня, к счастью, серьезно не воспринимали. Думали: это жена, человек неподготовленный. Понимаете, на этой работе у тебя все обострено. Все чувства. Зрение. Ты бежишь как лошадь, но не только вперед, но смотришь и вправо, и влево, и чуть ли не назад. Чем еще трудно одному: все время нельзя в таком напряжении. Когда вдвоем, то как-то друг другу существование облегчаешь и помогаешь. Актер проводит на сцене три-четыре часа, хорошо, пусть больше. Поаплодировали, ушел и забыл. А мы не можем играть по двадцать четыре часа в сутки. И играть месяцами невозможно. Мы должны жить, вживаться в образ. Когда ты уже долго работаешь, то становишься тем человеком из легенды.

Однажды, когда я на время приезжала в СССР, один начальник, к сожалению, с нашей Службой мало общего имевший, всех тонкостей не знавший, спросил недовольно после моего ухода: что это за женщина-иностранка, как она себе ведет и почему говорит с акцентом? А я и была иностранкой. Все вспоминают радистку Кэт, кричавшую при родах на русском. А я этого не боялась, была подготовлена так, что кричала только на своем родном языке, в тот момент это был французский.

— А как же все-таки сложилось в той стране, где вам поставили «жучок»?