Легендо

Телла заставила себя убрать его руку со своей щеки.

– Я не испытываю к тебе неприязни, Данте. На самом деле, если бы ты не был простым актером, ты бы мне, наверное, очень понравился. В действительности ты и есть тот красавчик, каким сам себя считаешь. Но мне требуется нечто большее, чем просто хорошенькое личико, и Джекс может мне это дать. Он способен снабдить меня всем, чего я когда-либо желала. – Телла сжала губы и на мгновение смежила веки, словно представляя поцелуй, которым обменялась с ним на балу.

Когда она снова открыла глаза, лицо Данте было всего в нескольких сантиметрах от нее, его взгляд сделался черен, как пролитые чернила. Она почувствовала, как внизу ее живота разливается тепло.

– Либо ты немногого хочешь, либо лжешь, – подытожил он. – Я в самом деле мог бы поверить, что ты выйдешь за него замуж, но, учитывая то, что я о тебе знаю, сильно сомневаюсь, что ему по силам исполнить твои желания.

Когда он договорил, его рот оказался так близко, что одного неосторожного движения хватило бы для соприкосновения их губ. Телла медленно подняла подбородок, осознавая, что свернула на предательскую тропку, и бросила на него призывный жаркий взгляд.

– Может быть, ты многого о Джексе не знаешь.

Данте ответил улыбкой, которая не была ни доброй, ни теплой, ни мягкой. Она казалась точно выверенной, неспешной и дразнящей, как у человека, который вот-вот выложит на стол выигрышную комбинацию карт.

– Ты так говоришь, потому что он Принц Сердец?

Телла замерла, внутренне запаниковав. Чувства ее обострились до предела, даже кровь перестала капать с кончиков пальцев. Если хочет убедить Данте, что понятия не имеет, о чем он говорит, нужно немедленно взять себя в руки, но игра в наивность только убедила бы его, что она не в себе. Возможно, так оно в действительности и было. Сама она проклята, ее мать заперта в ловушке внутри карты, и, чтобы спасти и ее, и себя, Телле требуется сыграть в игру с участием двух скандально известных бессмертных существ, одного из которых и в природе-то быть не должно.

Однако еще по дороге в Валенду Данте рассуждал о Принце Сердец так, будто тот до сих пор жив. Это казалось странным совпадением, особенно когда она вспомнила начало приветственной речи Джованны:

«Элантина пригласила нас сюда, чтобы спасти империю от величайшего страха.

На протяжении веков боги и богини судьбы Мойры томились взаперти, но теперь хотят выйти на свободу и принять участие в игре».

Что, если Джекс и правда Мойра, вернувшаяся, чтобы…

Нет! Телла запретила себе додумывать эту мысль. Верить в реальность Караваля – это прямой путь к безумию. Другим очевидным объяснением было то, что Джекс играет определенную роль. Но капающая с пальцев Теллы кровь и постепенно замедляющееся сердцебиение казались убедительным доказательством того, что он настоящий Принц Сердец.

Данте, должно быть, блефовал, играя на лжи, точно так же, как поступил тогда со старшей смотрительницей во дворце, когда заявил, что Телла помолвлена с Джексом.

– Если бы Джекс действительно был Принцем Сердец, я бы уже умерла от его поцелуя.

– А вдруг ты его единственная настоящая любовь? Или он позволил тебе жить, потому что у него другие планы. – Данте быстро окинул взглядом облегающее платье Теллы, украшенное сапфировым кружевом, как будто откуда-то знал, что его прислал Джекс.

– Не смотри на меня так, – запротестовала Телла. – Именно ты придумал байку о нашей с ним помолвке.

Последняя капля крови упала на пол, мрачно подчеркнув ее слова, и, глядя на нее, Данте вдруг изменился в лице. Отбросив привычное высокомерие, он сказал:

– Ты права. Это моя вина. Я сделал плохой выбор. Но клянусь, когда я сказал, что ты помолвлена с наследником, я не знал, что он Принц Сердец.

– Тогда как ты это выяснил?

– Когда увидел, как ты танцевала с ним на балу. Движения Мойр неестественные; они не принадлежат этому миру, как и те из нас, кто умер и вернулся к жизни. – Данте тяжело сглотнул, и, когда заговорил снова, его голос был необычно тихим: – Гости на празднике, возможно, ничего не заметили, но после того, как он поцеловал тебя, я увидел, как он сияет…

В коридоре послышались торопливые шаги, которые становились громче и ближе. Рот Данте сжался в тонкую линию.

– Возможно, тебе стоит притвориться, что не знаешь меня, – предложил он.

– Почему? – удивилась Телла.

– Потому что меня здесь быть не должно.

– Я думала, ты нашу встречу и подстроил!

Губы Данте изогнулись в суховатой улыбке.

– Разве я говорил о чем-то подобном?

Ублюдок!

Он оттолкнулся от стены в тот момент, когда Телла открыла рот. Ей и самой следовало бы догадаться, что на самом деле не он зазвал ее в это место. Он просто перехватил адресованную ей записку и исправил время на другое, нужное ему самому.