Легенды авиаторов. Игровые сказки-2.

мотора с размещением на крыльях — так проще подбираться к двигателям, которые — к

бабке не ходи — будут ломаться и показывать характер. Кстати, товарищ Вася, —

прибавил Гастингс, — вот вам пример разделения труда: этот самолет собирались

производить с привлечением субподрядчиков.

— Обычное дело, — хмыкнул Вася.

— Расчет на то, что самолет будет производиться в разных местах, был заложен

изначально, в конструкцию, — вмешался Горыныч. — Кстати, этим самолеты

принципиально отличаются от драконов. Насчет реактивной тяги я бы еще поспорил —

мы, драконы, и не на такое способны, — но вот производство по частям… Любой змей

как существо органическое создается целиком. А «Метеор» — точнее, то, что ему

предшествовало, — заранее так был спроектирован, чтобы разделяться на ряд крупных

узлов. И эти узлы собирались независимо друг от друга.

— В смысле — «узлы»? — уточнил Вася.

— Носовая часть — отдельно: пилотская кабина, пушки и носовая стойка шасси.

Центральная часть фюзеляжа вместе с центральной секцией крыла и мотогондолами.

Хвостовая часть — традиционный полумонокок. Вообще в этом самолетике собралось

много всяких интересностей: двигатель интересно увязывался с крылом, например, —

крепился к переднему лонжерону и насквозь проходил через задний. Стойки шасси

укладывались не в мотогондолы, а в крыло. Хвостовая часть отстыковывалась по

стрингерам. Необычно высоко поднятый стабилизатор — это из-за реактивных струй.

— Пока звучит интересно, многообещающе и… А когда его в серию-то запустили? —

спросил Вася.

— И вот кстати, нельзя однозначно утверждать, что «Метеор» сразу запустили в серию, —

подхватил Гастингс, — однако количество опытных самолетов само по себе напоминало

небольшую серию — двенадцать экземпляров. Каждому предназначалась своя судьба: на

одном — заводские испытания, на втором — доводка двигателей, на третьем —

испытания гермокабины и оружия, на четвертом — оборудования…

— Стоп, стоп, — замахал руками Вася. — Не нужно мне рассказывать биографию всех

двенадцати.

— Ладно, — покладисто согласился Гастингс. — Но вот еще — один отправили за океан,

в Америку. Ну и там пара самолетов для обучения летчиков.

— Уфф, — выдохнул Вася. — А я-то все боялся, что про летчиков и забудут.

— Еще забавно, — добавил Гастингс, — что этот самолет никак не могли окрестить.

Какие только названия ни подбирали! «Циклон», «Террифайтер», «Уайлдфайр»,

«Тайрент», «Вайолент», «Аннигилейтор»…

— Последнее звучит как в «Звездных войнах», — усмехнулся Вася.

— А что? — Флайт-лейтенант пожал плечами. — Для сороковых годов реактивный

самолет сам по себе был чем-то совершенно фантастическим. В феврале сорок второго

наконец перестали изощряться и назвали машину «Метеор». Но тут начались совсем

другие проблемы.

— Я заранее знаю, какие, — вздохнул Вася. — Как всегда: поставщики взаимно

подводили друг друга, а часть конструкции начала сыпаться.

— Сначала развалился задний лонжерон крыла, — кивнул Гастингс. — Пришлось его

переделывать, заменить легкие сплавы на легированную сталь. Но самое слабое место

самолета…

— Двигатель, — заключил Горыныч. — У неорганических летательных аппаратов

тяжелее воздуха это традиционно наиболее уязвимая деталь.

— И на каком остановились? — спросил Вася.

Гастингс ответил:

— Было два варианта: W.2B и H.1. Последний — «Гоблин» — делала фирма «Де

Хэвилленд». В июле сорок второго уже имелся «Метеор», который не летал, но довольно

бойко бегал по летному полю. Что называется, «ограниченная надежность» — поднимать

в воздух его не разрешали. Время шло, наступила осень… 28 ноября привезли первый

двигатель — «Гоблин». 12 января сорок третьего прибыл второй двигатель.

— Ковровую дорожку для его встречи расстелили? — съязвил Вася.

— Насколько я помню, в первые годы существования советской авиации двигатели

встречали не то что с ковровой дорожкой, а с оркестром, — напомнил Гастингс.

— Да уж, — согласился Вася. — Без двигателя не жизнь.

— Итак, эти два двигателя обрели друг друга, и их скомпоновали на нашем самолетике, —

Гастингс продолжил повествование. — У Н.1 был диаметр больше, чем предполагалось.

Пришлось переделывать задний лонжерон и мотогондолу. И вот наконец 5 марта летчик

Майкл Донт поднял самолет в воздух. Впервые! Затем были проведены еще полеты… Но

ни разу дольше двадцати минут «Метеор» в воздухе не задерживался.

— И снова мы наблюдаем кропотливую работу конструкторов, — вставил Горыныч, —

неспешную и вдумчивую. Как будто война не идет и войска не нуждаются в новом

самолете как можно быстрее.

— Поспешишь — людей насмешишь, — вступился за конструкторов Вася. — Известны

прискорбные эпизоды.

— Таким образом, после всех испытаний и переделок, — Гастингс поднял глаза к небу,

припоминая подробности истории, — только в январе 1944 года взлетел первый «Метеор»

серийной модификации. На нем стояли двигатели W.2B/23С — довольно надежная

усовершенствованная модель W.2B. Делала их фирма «Роллс-Ройс», которая приобрела

лицензию на патенты Уиттла и кое-что усовершенствовала. И вот «Метеор» пошел в

серию — двадцать машин первой модификации, F.I.