Легенды и были старого Кронштадта

Что же касается дальнейшей судьбы командира линкора капитан-лейтенанта Барташевича, то когда на стол царя легла бумага, извинявшая действия Барташевича и предлагавшая ограничить ему наказание «бытием под судом», Николай пришел в полное негодование. Поверх представленной ему докладной император собственноручно написал весьма красноречивую резолюцию, подтверждающую детальное знакомство со всеми обстоятельствами трагедии: «Капитан-лейтенанта Барташевича, признавая виновным в пренебрежении своей обязательности первой очистки крюйт-камеры, оказавшейся неисправно исполненной, не удостоверился сам, что она очищается с должной осмотрительностью, от чего и последовала при пожаре корабля гибельная смерть 48 человек вверенного ему экипажа, разжаловать в матросы до выслуги, а впрочем, быть по сему».

В этой резолюции обращает на себя внимание, что император не столько ставит командиру в вину потерю самого корабля, сколько массовую гибель людей при эвакуации. Это подтверждает заботу императора о подданных и его беспощадность к тем, кто не дорожил жизнями подчиненных солдат и матросов. Об этом же говорит и анализ других кораблекрушений, случившихся в царствование императора Николая I. Если гибло судно, но людей спасали, наказание командиру всегда было предельно мягким. Если же при этом гибли люди, наказание было предельно суровым. Впрочем, эта вполне справедливая оценка действий начальника при катастрофах сохранилась в той или иной мере и по сегодняшний день.

Что касается дальнейшей судьбы Антона Игнатьевича Барташевича, то известно, что спустя много лет он вышел на пенсию в чине подполковника Скорее всего, многочисленные друзья и сослуживцы Барташевича по Средиземноморской эскадре (а участники Средиземноморского похода вскоре выдвинулись почти на все руководящие посты, как на Балтийском, так и на Черноморском флотах) все же нашли со временем возможность вернуть своего несчастного сотоварища в офицерскую семью. Хотя, разумеется, ни о какой особой карьере для него речи уже идти не могло. Как сложилась жизнь разжалованного артиллерийского офицера и цейхтвахтера, неизвестно. По-видимому, они так и остались нести крест матросской службы. За них заступаться было некому.

Вот и вся история гибели одного из лучших кораблей российского флота. Добавить ко всему сказанному можно лишь то, что больше никогда кораблей, имевших название «Фершампенуаз», в нашем флоте не существовало. Может быть, само малопонятное и труднопроизносимое слово «Фершампенуаз» не прижилось среди русских моряков. Возможно, что решение никогда больше не возвращаться к этому имени было вызвано именно печальной судьбой первого и последнего «Фершампенуаза».

Глава третья УЖАС «ЛЕФОРТА»

Историк А. Соколов в 1874 году писал: «Гибель корабля «Лефорт» представляет собою одно из тех событий, которые, к счастью, случаются весьма редко и причины которых, несмотря на всю энергию следователей, остаются неразгаданными…»

Только что закончилась Крымская война. Несмотря на героизм защитников Севастополя и мужество воинов Южной армии, Россия надолго лишилась своего Черноморского флота. На Балтике же флот все еще оставался парусным, и его необходимо было в кратчайшее время менять на паровой. Однако пока паровые суда только строились, и над балтийскими волнами по-прежнему властвовали последние парусные гиганты. Одним из них был 84-пушечный линейный корабль «Лефорт».

Зимой 1856–1857 года «Лефорт», входивший в состав Второй флотской дивизии, простоял в Ревеле. В конце летней кампании 1857 года генерал-адмиралом великим князем Константином Николаевичем было решено перевести корабли этой дивизии в Кронштадт. Переход предстоял, в общем-то, самый заурядный. Из Свеаборга в Кронштадт отправились линкоры «Не тронь меня» и «Красный» под началом командующего дивизией вице-адмирала Митькова, а из Ревеля — зимовавшие там линейные корабли «Владимир», «Императрица Александра» и «Лефорт». Общее командование переходившими из Ревеля кораблями было поручено заведовавшему ревельскими флотскими экипажами контр-адмиралу Нордману. Контр-адмирал поднял свой флаг на линейном корабле «Владимир». Несколько ранее на буксире парохода «Гремящий» был отправлен из Ревеля в Кронштадт и благополучно туда прибыл 74-пушечный линейный корабль «Память Азова».

В последних числах августа все три находящиеся в Ревеле линкора вытянулись на внешний рейд. Они были вооружены и снабжены на месяц провиантом. На борту «Лефорта» в это время находилось 12 офицеров, 743 человека команды.