Легенды Ицкарона. Сказка о пропавшей жрице

Стрела вошла ей прямо в сердце, удивительно легко вошла. Огния, захлебнувшись последним своим словом, в удивлении округлила глаза на торчащее из груди белооперенное древко, а на лице у нее появилось выражение крайней обиды. Кажется, она собиралась мне что-то сказать, но не успела — из раны на груди вырвалось жаркое белое пламя и разом, в несколько секунд, охватило все ее тело. Это пламя сожрало ее скорее, чем за минуту, оставив после себя маленькую горстку белого пепла.

— Много ты понимаешь, в таких, как я, — буркнула я, опуская неожиданно потяжелевший лук.

Мои ноги вдруг стали ватными, и я села прямо на землю. Меня душили слезы: мне до безумия было жаль рыжую девочку, что крутилась возле меня последние дни. Я и представить себе не могла, как к ней привязалась.

Но как следует погоревать мне не дали. С той стороны, откуда мы с Огнией вышли на поляну, послышался громкий топот и треск — кто-то очень крупный шел через лес, совершенно не заботясь о том, что его услышат. Я поднялась на ноги, и приготовив Месяц, отступила за угол гранитной тюрьмы.

Ждать мне пришлось недолго — секунд через двадцать на поляну выскочила бронзовая статуя метров четырех ростом. Изображала она лысого худощавого человека, и вид имела весьма непрезентабельный — лицо и корпус были покрыты вмятинами, будто кто-то колотил по ним тяжелым молотом, а с плеч ее свисали грязные лохмотья — нечто вроде плаща и туники. Левый глаз у статуи был плотно закрыт бронзовым веком, зато правый горел ярким красным огнем.

На краю поляны статуя остановилась, быстро осмотрела местность своим пламенеющим оком, и, сжав свои бронзовые кулаки, бросилась ко мне. Я выстрелила, целя в глаз, и, конечно же попала, но статуя успела сморгнуть, и моя стрела застряла в бронзовом веке. Статуя заскрежетала на весь лес и, выдернув мою стрелу, сломала ее, сжав между пальцев. Секундой позже, она оказалась рядом со мной, и от ее бронзового кулака меня спасла только природная ловкость. Удар был очень силен, но принявший его гранит стены, к моему удивлению, выдержал. Впрочем, удивляться у меня не было времени, я попыталась отскочить и убежать прочь, но статуя в один прыжок преградила мне дорогу, заставив снова отступить к черному граниту.

Время как будто замедлилось, я видела, как поднимается для нового удара бронзовый кулак, и на этот раз уже не надеялась увернуться от него. У меня оставался только один выход, и я, действуя скорее инстинктивно, чем по велению разума, закрыла глаза и шагнула назад, туда, где еще при первом осмотре гробницы почувствовала искривление, о котором не стала рассказывать Огнии.

Искривление пропустило меня, и я, споткнувшись и потеряв равновесие, упала почти плашмя на твердый гранитный пол и сильно ударилась затылком. Прежде чем сознание оставило меня, я почувствовала, как кто-то непроницаемо-черный проскочил надо мной в светлый дверной проход, через который я только что прошла спиной вперед. Потом свет исчез, и я вместе с ним.

6

Я с усилием повернулась на левый бок, а затем и на живот, уперлась локтями в пол и, медленно приподнявшись, замерла, борясь со слабостью и подкатывающей к горлу тошнотой. Саднил ушибленный затылок, расцветая тупой болью с каждым ударом сердца; все мое тело протестовало против попыток подняться, но, набравшись сил, я все-таки умудрилась сесть, а сев, принялась ощупывать себя, пытаясь понять, насколько я пострадала при падении на жесткий каменный пол. Волосы сзади оказались липкими от крови, но, ощупав голову, я пришла к выводу, что череп уцелел. Собственно, никаких более повреждений у себя я и не нашла, а общая слабость, которую я ощущала, объяснялась как раз-таки ударом головой о твердый камень. Ничего, пройдет. Бывало и похуже.

Получив представление о собственном состоянии, я попыталась определить и свое местонахождение. С этим были проблемы, и дело даже не в том, что у меня кружилась голова, — просто вокруг царила непроглядная темнота, и я не видела ровным счетом ничего. Я достала из поясного кармана огниво и чиркнула кресалом по кремню — тьма на мгновение расцвела пучком неярких искр. Хвала богине, я не ослепла, это кругом темно! Увы, со мной нет ничего, из чего можно соорудить факел, так что придется пока примириться с темнотой.