Легенды о Христе

Покидая Флоренцию, Раниеро дал торжественную клятву перед изображением Святой Девы присылать к ногам ее лучшие и драгоценнейшие вещи, которые удастся ему захватить в жестоких боях, как добычу. Перед изображением Богоматери в соборе Флоренции постоянно лежали драгоценности, которые присылал из чужих стран Раниеро в исполнение своего обещания.

Таким образом, Раниеро знал, что слава о всех его подвигах доходила до Флоренции и о них узнавала Франческа. С удивлением думал Раниеро о том, почему Франческа, несмотря на все его подвиги, все еще не выражала желания вернуться к нему.

В это время началась проповедь о том, что необходимо освободить Гроб Господень от владычества турок. Был объявлен крестовый поход. Раниеро поступил крестоносцем и отправился со многими рыцарями в далекие восточные страны. Он надеялся на богатую добычу, мечтал стать могущественным властелином, покрыть свое имя еще более громкими, великими подвигами.

«Тогда, – думал Раниеро, – Франческа непременно снова вернется ко мне».

II

В ту ночь, когда накануне был взят после огромных усилий город Иерусалим, великое ликование царило в лагере крестоносцев. Почти в каждом шатре шло пирование, вино лилось рекой, слышалось веселье, смех, шум и восторг.

Раниеро пировал в своем шатре с несколькими рыцарями и товарищами по оружию. У него было шумнее и веселее, чем у всех других; слуги едва успевали наполнять вином кубки и чаши.

Раниеро имел право радоваться и ликовать больше других: он праздновал великую честь, которой удостоился в этот день. Нынче утром, во время последнего штурма Иерусалима, Раниеро рядом с Готфридом Бульонским первый взобрался на стену осажденного города. Когда полководцы узнали об этом, после взятия города все войска отдали Раниеро почетную честь, преклонились перед его храбростью и мужеством.

Когда Иерусалим оказался во власти крестоносцев, утихли битвы, перестала литься кровь, крестоносцы босые, в покаянных одеждах, с незажженными восковыми свечами длинной вереницей потянулись к храму, где был Гроб Господень. Готфрид Бульонский предупредил Раниеро, что он первый должен зажечь свою свечу от неугасимого святого огня у Гроба Господня, и Раниеро понял, что этим Готфрид хочет оказать Раниеро новый почет, новый знак уважения, отличить перед прочими рыцарями. Великую радость ощутил Раниеро, думая о том, какой великой славой покрыл себя, как высоко награжден за свои подвиги.

В самый разгар веселья в палатку Раниеро вошел странствующий шут; он ходил по всему лагерю и забавными шутками и проделками способствовал общему веселью. Шут попросил позволения у Раниеро рассказать что-то весьма интересное, и Раниеро охотно согласился выслушать его рассказ, потому что ранее слышал про этого шута, что он забавен и отличается находчивостью и остроумием.

– Однажды Господь и апостол Петр целый день смотрели на землю с вершин рая, – начал рассказчик. – Им так много пришлось увидеть событий и людей, они были так поглощены наблюдениями, что не могли за весь день перекинуться хоть одним словом. Господь наблюдал молча и сосредоточенно, ни радость, ни печаль не отражались на лице Господа. Зато апостол не мог сдерживать своих чувств; он то хлопал от радости в ладоши, то улыбался и ликовал, то, наоборот, плакал и вздыхал, а иногда даже отворачивался, чтобы не видеть того, что происходило на земле. Лишь под вечер, когда наступили сумерки, Господь оторвал взор Свой от земли и спросил: «Нынче ты, верно, доволен тем, что видел на земле?» Но апостол возразил Господу: «Я не знаю, о чем Ты говоришь?» – «Я думал, что ты будешь доволен и счастлив тем, что случилось нынче на земле», – кротко заметил Господь. «Правда, я не раз говорил, – начал апостол, – что хотел бы видеть Иерусалим свободным от неверных; но теперь я вижу, что лучше было ничего не менять».

Раниеро и друзья его поняли, что шут говорит о сегодняшнем дне. Они еще с большим вниманием и интересом стали слушать рассказчика. Тот бросил украдкой быстрый пытливый взгляд на рыцарей и продолжал:

– Святой Петр снова взглянул на землю и указал Господу город, одиноко возвышавшийся на скале посредине глубокой ложбины. «Видишь ли Ты груды трупов, – спросил Петр Господа, – потоки дымящейся крови, наводняющей улицы, видишь ли несчастных обнаженных пленников, дрожащих и стонущих от ночной стужи, видишь ли пожары, пожирающие ненасытным пламенем окраины города?» Господь ничего не ответил апостолу, и Петр продолжал сокрушаться: «Я часто негодовал на этот грешный город, – говорил он, – но никогда не желал ему зла и несчастья, которые его нынче постигли». Наконец Господь сказал: «Он понес заслуженную кару, он сам искал своей гибели, несчастный, неразумный город! Ты же, Петр, должен радоваться той отваге и мужеству, с какими храбрые крестоносцы шли в бой во Имя Меня».

Тут рыцари вместе с Раниеро подняли громкий шум одобрения, но рассказчик тотчас заметил: