Легенды Соединённого Королевства. Величие Света

Утвердительно кивнув составленному мною расписанию, я купил у лавочника фисташковое мороженое. О–хо–хо… Восхитительный вкус! Уплетая ледяную сладость, я, не торопясь, пошлёпал вперёд. Добираться до архаичных шпилей Академии Изобразительных Искусств мне предстояло по проспекту Пленэр Сараха. Он примечателен тем, что по бокам его брусчатки, стелящейся вдоль рядов двухэтажных зданий, испокон веков студенты–художники выставляют свои зарисовки на всеобщее обозрение. Понравившуюся картину тут, обычно, можно купить втрое дешевле, чем в специализированной галерее. Аристократы Соединённого Королевства, желающие щегольнуть роскошью перед друзьями и родственниками, посылают на Пленэр Сараха своих доверенных лиц, дабы те раздобыли им какое–нибудь произведение «вырви глаз». Сейчас, шествуя по знаменитому проспекту, я непрестанно водил носом влево–вправо, взад–назад. Перед моим взором мелькали полотнища всех видов и мастей. Их авторы, по внешности в основном мечтательные и томные, лениво беседовали с клиентами либо обсуждали друг с дружкой тот или иной приём, используемый ими при создании очередного, как им казалось, шедевра. Обрывки фраз, типа: «… важность стаффажа…», «…согласен, эстетика, заключающаяся в приёме сфумато, служит передачей…», «…госпожа, я никогда не торгуюсь, но для вас устрою скидку…», «…ха, да он по трафарету малюет!…», «…я считаю её бесценной, а вы?…» проникали в мои уши со всех сторон. Деликатно обойдя уставившегося на небо веснушчатого живописца с карандашом в руке – он застыл посреди проспекта, видимо проникшись музой, я, наконец, оказался у массивных дверей Академии Изобразительных Искусств.

– Поступать надумал, касатик? Сегодня все преподаватели уж разошлись. Завтра приходи, – по–свойски прокряхтел мне старичок–портье.

– О, нет–нет, я здесь не для того, чтобы сдавать вступительный экзамен, – улыбнулся я. – В Осприсе я проездом. Зна…

– А?! Говори громче. Я глуховат.

– Знакомые посоветовали мне завернуть к вам, посмотреть «Мазню–Возню»!

– А! Что же ты тогда молчишь? Она закрыта.

– В каком смысле –, закрыта? Почему?

– А?!

– Почему она закрыта?! По–че–му?!

– Не надо так орать! Ишь, раскричался–то!

– И?

– «Мазня–Возня» расположена, где? А? Правильно, в самом низу Академии нашей–то, в подвале. И тут на днях грянул ливень как–то, да тако-о-о-ой, скажу тебе, что в Осприсе не видывали. Угу. Ну и затопило её–то, «Мазню–Возню». По дырочкам, по трещинкам водичка забралась в неё. Теперь она опечатана.

Новость старика меня сильно огорчила. Впрочем…

– Кто может меня пусть в «Мазню–Возню»?

– Ась?!

– «Мазня–Возня»! Кто меня туда пропустит?!

Всенепременно я бы сумел навестить хранилище экспонато» и без чьего–либо дозволения, но… Зачем так поступать?

– Руководитель–то наш, ага, Стампи Шклир, разумеется! Он!

– Где мне его найти?! – прогорланил я.

– Ты чего такой нервный? Вопишь, тут мне. Шклир у себя в мастерской. На четвёртом ярусе. Ага!

– Спасибо! – крикнул я, переступая порог Академии Изобразительных Искусств.

Внутри на меня дохнуло тем уникальным концентратом, что витает только в подобных заведениях. Я набрал его полной грудью и пошёл по тёмному высокому холлу к колоннадной лестнице. Сквозь изумительные арки и свисающие канделябры размашистая ступенчатая горловина повлекла меня вверх. Ах, ты ж… Восковая капелька упала мне на шею. Отодрав застывающую массу, я поднялся на нужный уровень. Передо мной предстал просторный зал с десятифутовой скульптурой Сараха Бесславного, вырезанной из единого куска мрамора. Облупившиеся от времени надсводные фрески, низенькие деревянные подоконники с высокими стёклами и приглушённое мерцание свечных фитилей толковали здесь о монументальности и величественности. Узнав у куда–то спешившей девушки, где апартаменты Стампи Шклира, я направился в восточное крыло Академии. Комнатки, аудитории, комнатки, аудитории… Стоп! Вот дверь с табличкой «Ректор». Я вкрадчиво постучал.

– Кто там? – тут же раздался скрипучий голос.

– Калеб Шаттибраль.

– По какому поводу?

– Я намереваюсь сделать пожертвование на реставрацию «Мазни–Возни».

Дверь немедленно отворилась.

– Добрый господин, прошу прощения за мою бестактность! Знаете ли, меня отвлекают по поводу и без повода, – затараторил коренастый, начинающий седеть человек. В его руке была зажата бумажка с ещё непросохшими чернилами. – Не стойте на пороге, любезнейший! Входите! Я налью вам чашечку чая!

В кабинете Стампи Шклира мне понравилось. Резная мебель и паркетная доска в коричневых тонах оттеняли собою индиговые обои, а блюдца с нарисованными на них пейзажами дополняли антураж аляповатыми пятнами.

Я сел за стол, а напротив плюхнулся ректор. Быстро окинув меня взглядом и плеснув мне в кружку из заварника малинного питья, он вкрадчиво осведомился:

– Какую сумму вы готовы нам выделить? «Мазне–Возне» нешуточно досталось от треклятой грозы, да… Не скрою, что Академия Изобразительных Искусств уже давно не находиться на попечении короны, и о того мы нуждаемся в каждой копеечке.