Легенды Соединённого Королевства. Величие Света

Опустив Пшеничного прямо на корневище Плотоядки, я стал наблюдать, как Захваташи встрепенулись и, оставив свою прежнюю жертву, кинулись на собаку. В считаные секунды Пшеничного облепили отростки–щупальца и затянули в рыхлую землю. В это время я овец не считал. Крепко стиснув запястье человека, я со всей силой потянул его на себя. Серэнити тоже присоединилась. Дюйм за дюймом, с чавкающим звуком, показалась прежде всего вся рука, затем плечо, а уже потом и каштановая макушка. Когда мы извлекли человека наружу, он зашелся скорбным рыданием.

– Я любил его… Любил! Мой Пшеничный! Верный друг!

Он вперил в меня безумный взгляд.

– Ты зарезал его, нелюдь!

– Да но, иначе бы…

Обезумевший мужчина кинулся на меня с кулаками. В челюсть попал первый удар, а второй… Серэнити сгребла нападающего в стальные объятья.

– Угомонись ты! Он спас твою жизнь!

Теперь локтем прилетело Великому инквизитору. Скула у нее обрела синеватый цвет. Серэнити зарычала и развернула мужчину лицом к себе и наотмашь проехалась ладонью по бороде (определяю пощечину в одну восьмую силы Великого инквизитора). Охнув, чумазый человек отлетел на пару футов и брякнулся на лопатки.

– Не беси меня!

Я подошел к скулящему мужчине. При моем приближении он весь обмяк и скукожился. Не волнуйся ты так, я тебя не обижу!

– Благодари Небеса, что Великий инквизитор Иль Градо не пришибла тебя за твою выходку. Иногда для совершения справедливого суда ей нужно лишь плохое настроение. Как твое имя?

– Шаттибраль! Что ты несешь?! Хочешь на костер?!

– Умолкаю!

– Я – Грунти.. А то – что же … сама Серэнити?

– Мы знакомы? – уже более спокойным голосом спросила Великий инквизитор.

– Да, то есть, нет… Вы… вы же мать Ордена Инквизиции. Ваше имя у всех на слуху…

– Мать? – протянула Серэнити, как бы пробуя слово на вкус. – Так меня ещё не называли.

Великий инквизитор окинула Грунти взглядом. По его голому торсу вились напухшие полосы, из которых сочился гной и сукровица.

– Давно ты тут в гостях у Плотоядки?

– Смею предположить, что день, а то и полтора, Ваша Светлость.

– Что ты тут забыл?

– Я – торговец лечебными настоями и притирками, – как–то виновато проговорил Грунти, садясь подальше от гриба, что пожирал его пса. – Мною двигал заработок и, ну, Плотоядки только–только должны были заморосить «слезами» – ранняя весна их сезон, если повезет. Я, ну, и отправился проверить, так ли это.

– Проверил? – блекло хмыкнул я.

– Более чем, милорд.

– Подойди сюда, – позвала Грунти Серэнити. – Я залечу твои повреждения.

– Я слышал, что вы умеете это… Все знают о вас, как же, святая… Что вы врачуете раны руками… но со мной?

– С тобой, с тобой, радуйся этому, – сказал я.

– Урах определил сохранять тебя для своей Цели, – церемонно ответила Великий инквизитор. – Я лишь орудие в Его дланях. Не святая.

Серэнити сняла латные перчатки (ох, сколько же эти рукавички поколотили народу, бабушка дорогая!) и наложила свои тонкие белесые пальцы на волдыри Грунти. Желудочный сок Плотоядок хорошенько поработал над бренной, одутловатой плотью пленника, однако Магия Света, пролившаяся через милость Всеотца, стянула их и убрала совсем. Из груди Грунти вырвался невнятный звук восхищения. Я-то такое повидал и не единожды даже прочувствовал, а он–то впервые принял на себя благодать Ураха. Почесав лоб Ликом Эбенового Ужаса, я сказал:

– Повезло тебе. Но в следующий раз такого может не произойти. Будь впредь более осмотрителен, куда ставишь свои ноги, и где намерен раздобыть лишний медяк.

– Приму за напутствие!

– Ага, давай.

Так уж повелела Вселенная, чтобы незадачливый Грунти вылез из передряги. Туза из колоды вытянул, ай, везунчик!

Как я помню, Палантиновые Холмы кроют своей фиолетовой грибной посадкой акры и акры, от Фиалкового Взгорья аж до речки Хворушки. Внушительно на ландшафтный пересчет. Но к чему это я?

Чтобы по случайности не угодить в какую–нибудь оголодавшую Плотоядку, мы, уже втроем, пошли туда, откуда мы с Серэнити двинулись за Пшеничным. Ах, бедный песель, как мне его жаль. Он отдал свою преданную жизнь, чтобы Грунти продолжил свою. Справедливо ли это? Правильно ли я поступил? Почему человек всегда ставит себя выше животного? Мы, люди, мним себя самыми разумными и превозносим свою бренность как дар Богов. Однако другие существа – звери или птицы в неменьшей мере достойны того, чтобы дышать, есть и обитать на белом свете. Если бы мне предложили, умри ты или погибнет твой Снурф, что бы я выбрал? Я крайне привязан к своему неугомонному и вечно стрекочущему таракану, но… Хорошо, что никто не предлагает мне вынести подобный вердикт. Верно?