Легенды Соединённого Королевства. Величие Света

Лютерия Айс, казалось, не расслышала того, что сказали я и Гард. Она крутила на пальце «Лики Всеотца» – кольцо, связывающее ее с Аланом Вельстрассеном, и как будто чего–то искала… В себе?

– Расчисти мне место в центре, – внезапно и как–то хрипло попросила она нас.

Мы опрометью кинулись выполнять поручение. Когда столы, стулья и кровати (вместе со страдальцами) были сдвинуты к стене, Лютерия словно в трансе встала на пустой пятачок. Она закрыла глаза, а потом… потом Лики Всеотца озарились светом. В этом сумрачном помещении, пронизанном удушливыми запахами и безысходностью, я ощутил, как по моим венам разливается жар. Он исходил из магистра Ордена Милосердия. На короткий миг Лютерия Айс превратилась в сияющую звезду, источающую волны энергии. Она захлестнула меня и опустила в негу полузабытья. Я видел, что происходит вокруг и вместе с этим одновременно летал над облаками, где чистые и мягкие солнечные блики выжигали из моей плоти всю хандру. Сколько длился ритуал? Минуту, две, двадцать? Без понятия. Время смазалось и растянулось в полоску блаженства. Постепенно пелена экстаза стала покидать меня. Я ошалело потряс головой. Лютерия лежала на полу. Она потеряла сознание. Я и Гарк Якк бросились поднимать ее. Но не только мы… Все, дотоле умирающие, как ни в чем не бывало повскакали со своих лежаков и потянулись к Лютерии. Чудо из чудес! Кто–то плеснул на магистра Ордена Милосердия воды из бадьи. Она открыла очи и кротко улыбнулась нам.

– Урах с вами, дети…

Я взял Лютерию на руки и понес вслед за Гарком – в опочивальню, сказал он. Легкая, как перо, магистр Ордена Милосердия обвила мою шею холодными ладонями. Я всматривался в ее глаза и что–то не нравилось мне в них… Ранее ясные, они будто бы состарились и потухли…

Я уложил Лютерию на кровать и попросил мнущегося позади меня Гарка выйти.

– Ты как?

– Лики Всеотца… Они перетягивают в меня мощь Алана Вельстрассена, а он черпает ее у Всеотца… Она несет исцеление и вместе с тем калечит… Нет, меня не нужно жалеть. Просто ни один из смертных не способен вместить в себя Абсолютный Свет и не ослабеть… Как же тяжко сейчас пришлось понтифику… не то, что мне… Он – призма.

– Но ты не ослабла… Ты…

Я оглядел Лютерию.

– Ты взяла их оспу на себя! – выкрикнул я, осознав, что сделала магистр Ордена Милосердия. – Находясь в казематах инквизиции Шальх, я точно так же перенял увечья Эмилии, когда ее пытали «огненным сапожком»!

– Калеб… и да, и нет, – измученно прошептала Лютерия Айс.

Ее стал сотрясать озноб.

– Я… я действительно вынула оспу из них… Урах согласился на это и… Она прошла через меня и Алана Вельстрассена, к Нему…

– Ты… Ты не оставишь нас?

– Возможно… По воле Ураха. Но ты не бойся… Оспа заперта во мне «Печатью Света». Тебе и другим ничто не угрожает. Эта ночь… Если переживу ее, то хорошо… Алан Вельстрассен тоже не заболеет… Я упросила об этом Всеотца…

Лютерия Айс смежила веки и часто–часто задышала. Ее тело горело. Я открыл окно, чтобы впустить свежего воздуха, а затем снова сел в кресло подле магистра Ордена Милосердия. Что я думал? Я восхищался самоотверженностью Лютерии, ее альтруизмом и самопожертвованием. Вот она – настоящая дочь Ураха, отдает себя за неизвестных ей людей… Беззаветно, без всякой нерешительности и без страха. Мне хотелось плакать, потому что я не знал, как облегчить муки Лютерии. Через час на пороге показались мои друзья. Гарк Якк все рассказал им, и теперь они волновались. Их беспокойство утроилось, когда я дополнил повествование оруженосца своим. К двенадцати ночи у Лютерии началась агония. Настурция и Дельторо приготовили из того, что имелось в форте, лечебный отвар. Они смачивали им синие губы, а я проверял пульс. Кроме не стесняющихся сквернословий Мито Якка и Дурнбада, мы все молчали. Один сокрушался на языке Соединенного Королевства, второй на лундулуме. Автоматически я отметил, что речь генерала более заковыриста и богата «оборотами» нежели, чем у гнома. Хотя я мог перевести далеко не все, что изрекал Дурнбад.