Легенды Танайры. Герои, которых не было

– Последнего мертвого Меченого я решил сжечь. Было плохое настроение, барон… – Левое веко Эл Морота непроизвольно дернулось. – Но оно не сгорело полностью, я имею в виду тело…

Инстиблат не договорил, его прервали.

– Мой господин!

Барон обернулся.

Перед ним стоял один из солдат охраны лаборатории, он видел его у входа.

– Говори! – приказал барон.

– К вам служитель Великой Башни.

У Гарона Эл Морота внутри словно что-то оборвалось.

– Барон… – попытался снова обратить внимание на себя Инстиблат. Но барон жестом заставил его замолчать, сказал, обращаясь к воину в черном:

– Пусть зайдет.

Солдат вернулся к воротам, махнул кому-то рукой, и в лабораторию вошел мужчина.

Одет он был во все белое. Выбритая голова, темно-синяя татуировка на левой щеке – стилизованная башня в круге. Действительно, служитель Великой Башни, ставшей за несколько лет оплотом культа Спящих. Барон поморщился, он не любил фанатиков, из-за своей веры они были плохо управляемы.

Служитель медленно подошел к Гарону Эл Мороту, склонил голову в поклоне, не распрямляясь, сказал:

– Скорбите! В тихий час полудня умерла последняя Спящая, прекрасная Изабаль Эл Морот, ваша дочь.

Барон пошатнулся. Ему внезапно стало нечем дышать, он открывал рот, как рыба, попавшая на берег, но не было слышно ни звука.

Подошел человек из его личной охраны, с тревогой спросил:

– С вами все в порядке? Барон?..

Какое, к черту, «в порядке»! Какой, к черту, барон! Он повел плечами, словно сбрасывая кожу, которая приросла к нему за пять с половиной лет. Потер лицо, снимая невидимую для других глаз маску. И закричал. Так что служитель Башни вздрогнул, а Свор Инстиблат посмотрел на Гарол Эл Морота с интересом.

Бабурин Геннадий Петрович – вот кто он был такой. Был, есть и будет. Инженер, плохо справляющийся с работой, постоянно прикладывающийся к бутылке и не живущий со своей семьей.

Развод произошел рано. Иринка, дочка, только-только пошла в первый класс. И не понимала, почему папа собирает вещи, грузит в раздолбанную «Газель», а затем уезжает, чтобы появиться ровно через три месяца опухшим, пьяным и очень грустным.

По суду ему разрешили видеться с дочкой один раз в неделю, каждую субботу, но он безнадежно пропускал эти дни, появляясь редко. Работа, пьянка, работа… Женщина, ради которой Геннадий бросил семью, ушла от него через полгода. Терпеть не стала. Но вернуть все назад уже не получилось. Бывшая жена не приняла глупого мужа.

Шли года.

Когда Иринке исполнилось шестнадцать, ему к тому времени перевалило за пятьдесят. Он жил один в двушке на Смоленской, работал сторожем на предприятии, где когда-то дослужился почти до директора. И очень жалел дни свиданий с дочерью, что пропустил за эти года. Хватило бы на маленькую жизнь.

Последнее время он часто звонил в квартиру жены, хотел поговорить с дочерью, назначить очередную встречу (сам прийти боялся, не хотел, чтобы дочери было стыдно из-за него). Дозвонился. Встречу ему назначили в Литературном парке.

Он готовился как никогда. Нагладился, помылся, побрился, постригся. Купил цветы – большой букет красных роз и говорящего стихами плюшевого мишку, если тому пожать левую лапу. Пришел к месту встречи на целый час раньше оговоренного срока, трезвый как стеклышко. Волновался, как будто его ждало первое свидание, а не очередная встреча с дочерью, опять запоздалая и опять по его вине. Думал, с чего начать разговор. Но все оказалось лишним.

Иринка не пришла. Пришла ее подруга, сказала, что дочь больше не хочет, чтобы он приходил к ней, звонил или еще каким-нибудь образом давал о себе знать.

Цветы Бабурин подарил какой-то старушке, выгуливавшей пса. Та сослепу посчитала, что это ее бывший муж вернулся с того света, и полезла целоваться, так что Геннадию пришлось отбиваться и поскорее уносить из парка ноги.

Медвежонок достался девочке, покупающей мороженое в киоске. В этом случае прошло без приключений.

Сам Геннадий Петрович пришел домой и ушел в запой, а когда вышел – три дня мучился похмельем. В последний вечер третьего дня ему привиделись инопланетяне за окном. Звали к себе, посылали воздушные поцелуи, хвастались своим космическим кораблем, приглашалиь покататься…

Оклемавшись, он долго смотрелся в зеркало, мял лицо, пытался вспомнить что-то важное. То, что хоть немного могло его спасти. По крайне мере от самого себя.

А вспомнив, пошел занимать денег. Ему их еще давали. Но все равно пришлось заложить квартиру. Индивидуальная вирт-капсула вместе с установкой оказалась дорогим удовольствием.

Но это того стоило.

Он помнил, что кое-как разобравшись с инструкцией, влез в капсулу – в майке-алкоголичке и грязных, со вздутыми коленками штанах, нашел в поисковике загрузок ММО RPG, выбрал «Легенды Танайры», ту, что так любила его дочь…

Он выдохнул, собрался, снова нацепил маску барона Гарона Эл Морота, коменданта Черной Крепости, человека, стоящего у истоков объединения геймеров, оставшихся в живых после Первого Дня, человека, чье имя означало закон, жестокий и непреложный. Повернувшись к Инстиблату, сказал: