Легенды Ведической Руси. Сборник русских сказок

— Что заставило тебя проделать столь долгий путь? Наверняка для этого были веские причины.

— Ты прав, государь, — ответил мастер.

Поведал Саймак Александру о своём вещем сне и на­помнил об обещании выполнить любую его просьбу.

Засмеялся император и обнял мастера за плечи:

— Пусть моё обещание останется за мной. Я и так выполню твою просьбу.

Вышли друзья из шатра, и объявил Александр сво­ему войску, что после захвата города македонцы не тронут ни одного его жителя: ни стариков, ни детей, ни женщин. И велел с этой вестью отправить послов к осаждённым. Обрадованные добрыми вестями, горожа­не распахнули ворота крепости, и вошли войска во главе с Александром Македонским и Саймаком в город. Вый­дя на площадь, великий царь приветствовал собравших­ся и спросил, указав на ваятеля:

— Кто из жителей Мараканда знает этого человека?

С изумлением смотрел народ на Саймака, не пони­мая, о чём идёт речь. Но тут из толпы вышла девушка с закрытым вуалью лицом.

— Мне известен этот человек, царь Македонии. Это Саймак, великий ваятель. Я знаю его ровно 18 лет, с са­мого своего рождения.

Удивился Александр Македонский речам незнаком­ки и посмотрел на мастера.

 

 

 

— Мой друг, — сказал Саймак. — После долгого пу­тешествия, ровно 18 лет назад, я изваял из белоснеж­ного мрамора девушку, музыка души которой мне слы­шалась каждый день. Эта статуя была мне очень дорога.

После этих слов девушка откинула с лица вуаль, и Саймак увидел, что перед ним стоит живое воплощение его скульптуры. Спрыгнув с коня, он приблизился к кра­савице и услышал удивительную музыку её души. Про­тянув ей руку, Саймак на глазах у изумлённой толпы по­просил красавицу стать его женой.

Улыбнувшись, Мирослава (так звали незнакомку) сказала:

— Как я могу отказать тебе! Ты снился мне с самого детства. И я давно полюбила тебя. Многие годы я смо­трела на тебя и твою мастерскую глазами статуи, но ни­чего не могла сказать.

Тогда Александр Македонский спрыгнул с коня и по­клонился на Саймаку.

— Только великий мастер мог сотворить невозможное! Сила твоего таланта равна силе самих богов! Ведь ты смог вдохнуть жизнь в мраморное изваяние и создать прекраснейшую из смертных! В честь этого великого со­бытия я объявляю, что празднование вашей свадьбы пройдёт на этой площади, и македонцы с согдийцами будут сидеть за общим столом. А на улицах города зазву­чат гимны Афродите и Великой Ладе.

После свадебных торжеств Саймак с Мирославой, простившись с Александром, вернулись домой в Голунь. Они прожили долгую и счастливую жизнь, а свидетели их необычной встречи сложили эту сказку, которая раз­неслась по всему Дону.

 

 

 

Случилась эта история еще при царе-батюшке. В те времена ханты считались цар­скими людьми. Добывая пушнину, они платили госу­дарству ясак, и за это император их оберегал. Государь запрещал купцам спаивать охотников, у которых они скупали добычу. Только раз в году, весной, после про­мысла, разрешалось завозить спиртное на Юган. Да и то, царские чиновники внимательно следили, чтобы тор­говые люди не злоупотребляли этим правом. Ведь если ясачный человек погибал от спиртного, то в убытке была государственная казна. Только в Сургуте для русских и приезжих промысловиков круглый год продавалась водка. Но Сургут был далеко, и ездить туда было доволь­но хлопотно.

В те годы зимы стояли снежные и суровые. Часто оле­ни выбивались из сил, добывая ягель. Спасали их толь­ко ельники, но и там мох был чахлый и его не хватало для прокорма животных. Всё чаще и чаще приходилось хантам добавлять оленям сухую рыбу в корм, и вскоре запас рыбы стал истощаться. К середине февраля ро­довые урманы начали пустеть. Тогда охотники, собрав оставшихся измученных голодом оленей, направились на Юган, в посёлок.

На промысле до конца зимы решили остаться толь­ко безоленные охотники и старики. Они продолжали промышлять соболя — соболевать, несмотря на погоду и бескормицу, которая заставляла мелких хищников от­сиживаться в своих норах. Таким промысловиком был

 

и Спиридон Ачимов из юрт Ачимовых, поселения хан­тов. С утра, привязав собак возле чума и встав на ши­рокие, подшитые камусом, остроконечные лыжи, он от­правлялся на соболиный промысел с обмётом. А вечером возвращался обратно с какой-нибудь дичью.

Однажды вечером после охоты Спиридон, сидя в чуме и обдирая по-хантейски глухаря, услышал яростный лай собак, которые рвались, как бешеные, с привязи. Схва­тив шомполку, хант выскочил из чума. И тут перед ним предстал огромный, обросший шерстью человек — ман- гики, который, пошатываясь, горящими в вечерних су­мерках глазами смотрел на него. Было видно, что лес­ной человек истощён и слаб. Спиридон никогда не видел мангики так близко и сильно испугался. Но поняв, что лохматое лесное чудище ничем ему не угрожает, успоко­ился и жестом пригласил великана в чум, предупредив его, чтобы тот был осторожен и не разрушил жилище.