Легион Кэнби

В то время - перед Большим Ужином и Живыми Картинами - как раз прибывали влиятельные гости, обмениваясь любезностями, а нередко и деловыми предложениями. Сам Ренальдо всего пару минут назад заключил выгодные сделки с двумя многообещающими администраторами на бирже политического руководства и вознаграждал себя восхитительной вишней в шоколаде. Неожиданно его плеча коснулась чья-то рука. Повернувшись, Ренальдо оказался лицом к лицу не с кем иным, как со своим "тупоголовым" Лотембером, одетым в безупречный фрак, жилет, рубашку, аскотский галстук и полосатые брюки - совсем как дипломат конца девятнадцатого века. Для графа это явилось весьма неприятным сюрпризом. Впрочем, Лотембер держал под руку блондинку с весьма незаурядной внешностью. Эта дама была одета в костюм - что за чудо! - идеально подходивший французскому костюму тысяча семьсот девяносто пятого года самого Ренальдо!

- Мой господин, - произнес красавец-министр, опуская монокль и низко кланяясь, - я ждал удовольствия лично встретиться с вами сегодня вечером.

Ренальдо собрался было недвусмысленно высказать, как он относится к продолжавшимся неудачам с кирскианскими пиратами, однако не решился проявить грубость перед дамой. Изображавшая нимфу, символ распущенности той "новой" эры, незнакомка была одета - очевидно, прямо на голое тело - в длинное, плотно обтягивавшее фигуру прозрачное платье с немыслимо высоким разрезом спереди - а-ля дорический хитон. Платье имело завышенную линию талии - как раз под красивой маленькой грудью - и низкий вырез. Он мог бы показаться очень откровенным, если бы сквозь прозрачную ткань столь отчетливо не вырисовывались соски, делая декольте просто лишним. Убрав волосы на греческий манер, "нимфа" вплела ленты в роскошные белокурые локоны - по всей видимости, натуральные! Кем бы ни являлась эта великолепная незнакомка, она служила олицетворением эры неприкрытой вольности.

- Э-э, - протянул Ренальдо, прекращая наконец пожирать глазами спутницу министра, - очень рад видеть тебя, Лотембер. - Граф почувствовал, что улыбается. - А кто эта истинная богиня рядом с тобой?

- А-а, господин мой, - залился соловьем Лотембер, почтительно кланяясь, - у вас столь изысканный вкус!

Он шагнул в сторону и взял за руку женщину. Низко приседая, та продемонстрировала маленькую, заостренную кверху грудь.

- Эта прелестная дама - особый друг, с которым я познакомился недавно в Манхэттене, - продолжал Лотембер. - Я сам включил ее сегодня в число новичков для вашего удовольствия, мой господин. Могу я представить вам прекрасного рыцаря Ордена Наслаждений Синтию Тенниел?

- Ну конечно же, Лотембер, - ответил Ренальдо, взял мягкую ручку и, целуя ее, так низко поклонился, что у него заболел живот. - Синтия Тенниел, - заворковал граф, наслаждаясь произносимыми самим же звуками, - какое милое имя.

От спутницы Лотембера пахло дорогими духами. Когда она подняла лицо и робко встретилась взглядом с Ренальдо, он сразу понял, что покорен. Граф смотрел на женщину как завороженный, а Синтия медленно закрыла один глаз, подмигивая Ренальдо так соблазнительно, что во время Живых Картин он обращал внимание лишь на самые зрелищные сцены, мечтая о ее гибком теле. В первые же утренние часы следующего дня Синтия утолила его самые дикие желания...

1 июля 2690 г., земное летосчисление

Станция Перрин

Земля

К первому июля "Эскадра смертников" стала хитом всей цивилизованной Галактики. Что-то в режиссуре Коупера трогало души как жителей гигантских городов, так и захолустных малых планет. Он снял драму - как это слово понималось в давние времена, и люди, которые годами не ходили на представления, тратили немалые деньги, чтобы посмотреть фильм по несколько раз. Даже написанную для него музыку сочли шедевром, особенно "Опасный лунный свет", исполнявшийся певцом под аккомпанемент старинного инструмента под названием пианино.

Драма помогла всем, имевшим к ней отношение. Коупер, уже богатый, теперь еще и прославился, а также обеспечил себя до конца дней. Три главных романтических героя присоединились к пантеону актеров, награжденных Бриллиантовой Кометой (в народе просто "Брилком"). Композитор, взявший на себя труд написать главные темы, сразу издал симфонию, хотя не мог сделать это в течение восемнадцати лет. Многие исполнители получили крупные роли, которые раньше были им совершенно недоступны.

Неожиданный успех драмы разделили даже Кэнби и его легионеры. Прибыль начала накапливаться столь быстро, что прежде, чем компания закончила выплачивать им по обычным платежным ведомостям и за аренду кораблей, стали поступать авторские гонорары - казначей Уорвик Джонс наконец подбил положительный баланс. На все денег от драмы, конечно, не хватало, но они оказались для Легиона существенной финансовой опорой.