Легионер

Он вышел, и Юний, растянувшись на лавке, погрузился в раздумья. Правильно ли он сделал, придя сюда? Может быть, стоило затаиться до праздника? Ага, и подвергнуть опасности весь план! Уже совсем скоро Даймин Дамаргайт обнаружит пропажу девушки, сопоставит факты и быстро догадается, что, а вернее, кто был тому причиной. Пошлет своих людей на розыски, уж наверняка сообразит, где искать. Друид, в отличие от вождя фениев, умен и циничен. Впрочем, и Мад Магрод не так уж глуп, просто мысли его находятся в плену традиций. Он просто не может, не умеет думать как-то иначе, а вот друид… тут другое дело. Жрецы – отдельная, привилегированная каста, живущая не столько для людей и богов, сколько для себя. Что ж, посмотрим, кто кого перехитрит! Нет, он, Юний, все ж поступил правильно, явившись к своему злейшему врагу. Тот, в силу сложившихся представлений, не мог не принять столь неожиданного гостя. Фении здесь – единственная сила, и сила страшная. Каждый – воин по рождению и воле богов, умелый, презирающий опасность, тренирующийся каждый день. Вряд ли организованные рыбаком Лонаном селяне смогли бы с ними справиться, вряд ли. Признаться, тогда, при встрече с рыбаком, Рысь как-то не подумал об этом. Хорошо хоть сейчас сообразил, что едва не вызвал побоище, которое вряд ли закончилось бы так, как он предполагал. Слишком уж сильны и умелы фении, которые наверняка вступились бы за людей друида. А вот теперь они за него не вступятся!

Эх, вот еще бы подать какой-нибудь знак Клавдии, чтобы была готова к неожиданностям и соответственно действовала. Хоть какой-нибудь знак… Но как? Ведь пленницу держат не здесь – в доме фениев не должно быть женщин, а в усадьбе родственницы Мада Магройда, рыжей тетки Киату. Да, ничего не скажешь, надежно спрятали. Как бы послать туда Гету?

– Я отдал распоряжения фениям, – входя с улицы, произнес Мад Магройд. – Они немедленно выступят и будут охранять дом Ферадаха и всех, кто там есть.

– А, так они еще не ушли? – обрадовался Юний. – Видишь ли, я хотел бы просить тебя…

– Не слишком ли у тебя много просьб, римлянин?

– Не слишком. Тем более эта никого не затруднит и даже будет тебе выгодна. Вернее, не тебе, а некоей Киату.

Вождь кашлянул:

– Что ты знаешь про Киату?

– Ничего, – пожал плечами Рысь. – Кроме того, что ее очень не любит староста Лугайд. Из-за каких-то там коров или коз.

– Да, я слыхал ту историю. – Мад Магройд хмуро кивнул. – Якобы козы Киату потравили огород Лугайда. Чушь какая-то! Ведь Киату всегда самолично пасет своих коз и тщательно следит за ними. Впрочем, спасибо, что предупредил! – Вождь фениев озабоченно заходил по комнате – полутемной, с круглым очагом в углу, закопченными стропилами, поддерживающими крышу, и земляным полом, застланным свежей соломой.

– Да, надо обязательно послать воинов и туда, обязательно, – про себя бормотал Мад Магройд.

– В доме Ферадаха есть одна служанка, – продолжал Юний. – Кажется, она может поведать Киату кое-что интересное о планах старосты. Пусть поведает.

– Пусть… Тебе-то какая корысть в этой служанке?

– Я хотел, чтобы она попросила за меня богов, просьбы убогих и юных скорей достигнут их ушей. Если у тебя найдется чернила и на чем писать, я бы быстренько набросал слова молитвы.

Услыхав такую странную просьбу, предводитель фианны гулко расхохотался:

– Я же не друид, римлянин! Откуда у меня могут быть принадлежности для письма?

– Ах, да, да… Что ж, тогда пускай замарашка громко поет приятные богам песни. Скажем стихи, те, которым когда-то учил ее я.

– Ну и тупые же у тебя просьбы! – покачал головой Мад Магройд. – Впрочем – изволь.

Он вышел, и теперь уже Юний взволнованно заходил по земляному полу. Эх, если бы все устроилось так, как задумано! Помогите, боги! Юпитер и Юнона, Везуций… Световит, Даждьбог, Мокошь!

Боги вняли просьбе!

Переодетый девчонкой Гета, пришедший в усадьбу Киату вместе с фениями, долго рассказывал хозяйке обо всех происках старосты – причем большей частью отчаянно врал, а потом попросил арфу или свирель. Ничего такого в доме Киату, естественно, не нашлось – пришлось петь без сопровождения, зато громко. Рыжая владелица усадьбы поначалу хотела было прогнать метлой столь громкоголосого гостя, да потом передумала – заслушалась. Хоть и непонятно пела гостья, зато красиво!

А Гета во всю глотку нараспев читал Горация:

Дружба и верность у нас нынче пустые слова
Ах, как опасно бывает хвалить любимую другу:
Он и поверит тебе, он и подменит тебя!

Услыхав знакомые стихи, вздрогнула запертая в темном амбаре Клавдия! В больших зеленых глазах ее вспыхнул огонь надежды.

И еще одна дева, гордая, сероглазая, тоже услыхала песнь, спетую, впрочем, вовсе не для нее.

Наконец настала ночь, волшебная ночь праздника. Веселые, правда, слегка притихшие люди – мужчины, женщины, дети – по широкой тропе шли к Паучьему отрогу, дабы восславить своих жестоких богов. Жестоких – по необходимости, ведь так же жестоки и природа, и жизнь.