Легионер. Дорога в Помпеи (СИ)

— Полагаю, что несколько десятилетий, точнее же сказать мне не под силу… потому старый раб и говорит своему господину, что это крайне надежное место для тайника. Никто не обойдет запрет суда и не станет здесь ничего строить или хозяйствовать.

Ну, насчет «никто» и «не обойдет» я бы поспорил. Любые законы во все времена кроились в угоду правящей власти. И земля некогда политического врага (с Гракха, собственно, и начался земельный кризис в Риме) могла бы быть крайне лакомым куском. Тем более, те же всаднические суды Сулла отменил. Но, видимо, земелька на отшибе пока никого не заинтересовала..

Я с подозрением посмотрел на собеседника. Мог ли он этого не знать?

— Ты что-то уже прятал здесь?

Вилик смутился и даже покраснел, но, надо отдать ему должное, ответил честно.

— Я прятал здесь излишки гарума, которые… — он на мгновение сбился, — которые сливал из амфор прежнего господина. Они лежали здесь, пока мне не удавалось их продать, — смущенно признался он.

Вот старый лис, выходит, прежнего господина он обувал. Потому, скорее всего, обует и господина нынешнего.

Я крепко задумался. Возможно, будь у меня иные обстоятельства, я бы поискал другой тайник. Там бы зарыл мешки безо всяких свидетелей. Но времени было в обрез, и если вилик говорит, что место надежное, пожалуй, рискну. Тем более, после сегодняшней ночи оставаться в Помпеях для всей нашей компании было небезопасно.

— Ты закапывал гарум в землю? — уточнил я.

Следовало просчитать, сколько времени уйдет на рытье таких ям, в которые можно будет спрятать серебро. А после еще ведь надо замести следы.

— Обижаешь, господин, — вилик хмыкнул, прошел в развалины, потом довольно долго ковырялся в земле, пока в его руках не появилась веревка.

Он потянул ее на себя, и от земли прямо посередине развалин отделились доски. За ними показалась яма. Я подошел ближе, удивленно заглянул внутрь, восхищаясь находчивости раба. Яма была довольно глубокой, и на ее дне в несколько рядов стояли горшки. Пахло из нее неприятно, тем самым гарумом, так что старик не соврал.

— Что, мужики, сгружаем.

Рабы, все, за исключением вилика, безмолвные, начали сбрасывать мешки в яму. Серебро позвякивало, а я, скрестив руки на груди, задумчиво смотрел на горизонт. Вариантов забрать деньги сразу с собой не было никаких. Сумма слишком крупная, и доставить ее в Испанию в целостности и сохранности не выйдет. Взять ее с собой на корабль значило в первую же ночь пойти на удобрение морским рыбкам. А такие перспективы, мягко говоря, не прельщали. Так что деньги придется оставить здесь до лучших времен. Я рассчитывал вернуться на полуостров, а там, если мне будет благоволить фортуна, деньги обязательно дождутся своего хозяина.

— Готово, господин, — последний мешок нашел свое место в яме.

Я кивнул, вытащил контрактус и попросил каждого из рабов поставить на воске свою закорючку стилусом. Те не спрашивали, зачем мне это и для чего, а я не объяснял. Получив пять подписей, я аккуратно сунул документ в один из мешков. Пусть полежит до лучших времен. И вилик таки прав, пожалуй, это самое безопасное место в окрестностях. По крайней мере, в оборудованном тайнике у документа куда больше шансов сохраниться. В сырой земле контрактус через некоторое время просто сгниет. А что-то подсказывало, что документ мне еще понадобится, даже если и не сразу.

Когда рабы вернули на место доски, от тайника не осталось и следа. Даже с расстояния несколько шагов яму было не распознать. Я верности ради прошелся даже по доскам сверху — ощущение было такое, что я иду по ровной хорошо утоптанной земле, хотя я прекрасно знал, что у меня под ногами. Доски не прогибались и не скрипели. Не зная доподлинно, что здесь тайник, никто не сможет его найти.

От мыслей меня отвлекли чьи-то шаги. В обозначенное виликом место явились еще несколько рабов с виллы. Среди них — тот самый морячок, которому я велел договориться о покупке места на корабле. Они с подельниками притащили с собой деньги, вырученные с продажи гарума и серебра. Еще один плотно набитый сестерциями мешок лег у моих ног. Рядом с ним — свернутая туника и сандалии.

— Вот что удалось заработать твоим верным рабам, господин. И, как ты и просил — новая туника и обувь, а также ваши прежние пожитки.

Кивком раб указал на завернутый в тунику балтеус.

Настало пора предоставить мужикам свободу. Несмотря на изменившиеся обстоятельства, я не собирался отступать от данного слова.

— Сколько здесь?

— Десять тысяч сестерциев, господин, — ответил один из них.

— Забирайте свою долю, — сухо распорядился я.

Рабы по одному подходили к мешку, отсчитывали себе сестерции. Я молча наблюдал, подмечая, что никто из них не перепроверяет друг за другом. Доверие у этих людей было максимально полным. Правда, сегодня они наверняка виделись крайний раз. Во избежание проблем им следовало разбрестись в разные стороны от Помпей. И попытаться начать жизнь заново, но уже свободными людьми.