Легионер. Книга третья

Пряча платочек, Сонька неожиданно рассмеялась, вспомнив другую бороду, когда-то давным-давно щекотавшую ей лицо и шею. Та борода, хоть и не такая окладистая, как у Игната, и впрямь пахла тонкими духами и ароматными притирками.

* * *

Сонька всегда мечтала быть богатой. В раннем детстве, шныряя среди гостей своего отца Лейбы Соломониака, она умильно выпрашивала у них серебряные монетки. Когда гость пытался отделаться дешевым позолоченным колечком или сладким липким петушком на палочке, Сонька — тогда ее еще звали Шендля Сура — сердилсь, иногда даже швыряла петушка на пол и принималась плакать. Гостя, смеясь, вразумляли:

— И шо ты такой непонятливый? Подари милой Лейбовой дочке полтинничек, и она тебя поцелует!

Получив монетку, Шендля Сура тут же убегала прятать добычу в жестянку из-под монпасье, и всякий раз несколько раз встряхивала ее, вслушиваясь в перезвон серебра и меди.

Взрослея, Шендля очень быстро сообразила, что подачки гостей наполняют ее коробку слишком медленно. И она принялась промышлять деньги то мелкими кражами у торговцев, чьи лавочки выстроились в неровный ряд Вознесенского переулка и Старосенной площади, что вели от дома торговца Соломониака прямиком к знаменитому одесскому Привозу.

Иногда Шендлю Суру ловили, но до полиции дело никогда не доходило: девочка начинала так горько плакать и громко звать папу Лейбу, что торговцы немедленно прощали маленькую воровку и отпускали ее с миром.

Вторым этапом взросления стали кражи в пригородных поездах. Одевши свое самое нарядное платье и украсив вьющиеся кудри бантами, девочка покупала билет в вагон второго класса и чинно сидела до тех пор, пока суетливые одесские торговки случайно не показывали, где прячут узелок с наторгованными деньгами, или кошелек. Тогда Шендля Сура применяла один из хитрых способов отвлечения внимания и ловко прятала добычу в кармашек, пришитый к подолу. Убегать сразу было опасно — она продолжала чинно сидеть на своем месте. Ну кто подумает на такую красивую и хорошо одетую девочку?

Старый Лейба для отвода глаз занимался мелкой торговлишкой, — а в основном занимался скупкой краденого. И, конечно, был у полиции на заметке. Когда пригляд полиции стал очень назойливым и перед Соломониаком реально замаячила отсидка в тюрьме, семейство перебралось в городок Шклов Могилевской губернии. Шендле к тому времени было почти четырнадцать лет, барышня расцвела и очень похорошела. В дом Лейбы зачастили женихи, однако девочку замужество совершенно не интересовало — да и отец считал ее для замужества слишком юной.

Старинный городок часто посещали бродячие цирковые труппы. Обыватели очень любили и оперетки, которыми Шклов баловали заезжие артисты столичных театров. И вот однажды, на представлении популярного паноптикума, Шендля Сура встретила необычную женщину-монстра, которая поразила девочку не столько звероподобной внешностью, сколько обилием драгоценных камней, которыми бородатая женщина на представлениях обвешивалась едва не с ног до головы.

Уроды всех пошибов и мастей были любимым зрелищем обывателей. Карлики, сиамские близнецы, невообразимые толстяки… Зрители валом валили в шапито, без рассуждений покупали недешевые билеты. Однако, побывав на представлении Юлии Пастрана, обитатели Шклова единодушно утверждали: всем этим карликам и толстякам «до несравненной Юлии как до луны!»

Не могло пропустить выступление мировой знаменитости и семейство старого Соломониака. Шендля нехотя пошла в шапито, однако позже признавалось самой себе, что само провидение привело ее туда!

Антрепренер уникальной женщины-монстра придумал для публики сценку, обычно открывавшую второе отделение представления. Юлия появлялась перед зрителями в длинном плаще, окутывающем ее фигуру до кончиков туфель. На голове — широкополая шляпа, лицо наглухо закрыто шелковой повязкой и вуалью. Она изображала неспешную прогулку между искусственных пальм, напевая что-то приятным голоском — и тут ее встречал красавец-мужчина. Он сходу влюблялся в незнакомку, дарил ей цветы и тут же предлагал ей руку и сердце. Юлия некоторое время колебалась, а потом внезапно сбрасывала плащ и шляпу, срывала с лица повязку. Тут красавец падал в обморок, а зал замирал в ужасе и восторге.

Узкий лоб, выпяченные вперед губы, несоразмерно большие уши и… борода, черная кустистая борода, дополненная густыми бакенбардами! В облике этой женщины было что-то нечеловеческое, демоническое. Усы у женщины-монстра были довольно редкими, зато на ушах — темнели густые клочья волос. Платье с глубоким декольте позволяло видеть грудь, также густо покрытую волосами. Не обращая более внимания на поверженного ухажера, артистка принималась, танцуя, исполнять перед пораженными зрителями песенки на испанском и английском языках.

За особую плату антрепренер Альберт Бауэр предлагал любому желающему убедиться в натуральности богатой растительности Юлии Пастраны, подергать ее за бороду или пощупать любую часть тела.