Легионер. Книга третья

Все вокруг было незнакомым и непривычным. Узкие — две телеги не разъедутся — улицы, дома по обе стороны без малейших просветов между ними, невероятная суета и многолюдье на этих самых улицах, необычная одежда прохожих — от шелковых халатов, каковые Ландсберг привык видеть только в спальнях да будуарах, до совсем куцых лоскутов, еле прикрывающих мужчин и женщин. Встречались порой и типы, одетые совершенно невероятно — во фраке европейского покроя, холщовых коротких портках, а сверху широкая круглая соломенная шляпа, подвязанная под подбородком лентой.

Невероятными казались и сами жилища японцев — они состояли, не считая крыш, из одних рам, на которые была натянута то ли ткань, то ли бумага. Почти все эти рамы днем были раздвинуты, и внутреннее убранство домов представлено, таким образом, на всеобщее обозрение. Убранство было весьма скудным — свертки тюфяков либо циновок, несколько полок с какими-то ящичками.

Люди в домах занимались своими привычными делами, не обращая внимания на снующих совсем рядом пешеходов и рикш — курили, разговаривали, играли на чудных инструментах, кушали. В одном месте и невозмутимый доселе Ландсберг заморгал: в вытащенную прямо на тротуар деревянную лохань с водой, из которой торчала короткая труба, на его глазах залезла совершенно голая японская дамочка, перед омовением непринужденно тут же и раздевшаяся. Прохожих и проезжих ни лохань, ни дамочка совершенно не смущали: они лишь ловко огибали возникшее препятствие.

Рикши вскоре повернули с улицы в еще более узкий переулок, и, пробежав немного, остановились перед домом, выделяющимся из ряда прочих своими немалыми размерами. Два почти обнаженных японца перед домом грузили на тележку сотни соломенных то ли тапочек, то ли сандалий.

Рикши наперебой кланялись, указывая руками на широкие проемы дома, и всем свои видом показывали, что доставили путников туда, куда они желали — в гостиницу.

При расчете с рикшами опять возникли трудности: Попов явно не понимал, сколько те просят заплатить. Потеряв терпение, Ландсберг вспомнил, что еще на пароходе наменял мексиканских долларов, которые здесь, как уверяли все, были в ходу. И протянул на ладони пригоршню мелочи, жестом показывая, чтобы рикши сами взяли то, что им причитается.

Японцы, продолжая свои бесконечные поклоны, деликатно взяли с ладони по мелкой монете и отступили.

— Ну, Сусанин, веди — куда тут надобно идти-то? — предложил Ландсберг, все еще оглядываясь на груду рваных сандалий, быстро исчезавшую с тротуара. — Кстати, а что это они делают?

— А это, Христофорыч, местная обувка. Япошки не заморачиваются: сплел, день походил, и выбросил. Утром новую пару надел — и пошел себе дальше. Пошли внутрь…

Гостиница, куда они попали, больше походила на низкопробную ночлежку. В просторных комнатах у стен лежало дюжины две-три свернутых циновок, увенчанных сверху короткими круглыми полированными поленьями. Больше в комнатах ничего и не было — как не было видно ни одного постояльца.

— Оне, Христофорыч, японские путешественники, то есть, чуть свет гостиницу покидают, — пояснил Попов. — Эй, есть тут кто живой?

На голос из глубины дома, раздвинув раму, вышел пожилой японец в традиционной одежде. Узрев двух европейцев, он закланялся, делая рукой приглашающие жесты. Снова начались мучительные переговоры. Путники требовали себе отдельные комнаты, хозяин радушно показывал руками на циновки: выбирайте, мол, любую!

— Я гляжу, Сергей Сергеич, — не иначе, как и этот японец деревенского происхождения, раз тебя не понимает, — едко обратился к спутнику Ландсберг. — И с ним столковаться не можешь!

— Забывается быстро, язык-то ихний! — забормотал Попов. — Года два, почитай, не был здесь, вот и подзабыл малость.

— «Подзабыл, подзабыл»! — передразнил в сердцах Ландсберг. — Да знал ли ты его вообще? Тут же есть где-то гостиницы европейского типа, нормальные! Я сам читал про это, и люди говорили. А ты куда меня привез? Чего сразу не сказал нашим «рысакам», что нам нужно? Хорошо, что багаж на пароходе оставили, как сердце чуяло… Что теперь делать-то станем?

— Щас мы, мигом! — Попов все еще пытался сделать хорошую мину при плохой игре. И снова повернулся к хозяину, пытаясь объяснить, что им нужны не отдельные циновки, а отдельные комнаты.

Ландсберг понял, что толмач ему достался никакой, и надо брать инициативу в свои руки. Он решительно оттащил за рукав Попова:

— Вот что, мил-друг! Кончай-ка ты свои попытки изъясняться и пошли на угол, где свернули. Наймем других рикш, поедем обратно в порт, и начнем все сначала. И только попробуй мне еще что-то по-японски сказать! Толмач!

Без труда «поймав» двух рикш, путники вернулись в порт, где уже через несколько минут Ландсберг нашел представителя немецкой пароходной компании, прекрасно говорящего по-японски. Этот представитель знал и несколько гостиниц в Нагасаки, оборудованных в соответствии со вкусами и привычками европейцев. Он без труда объяснил терпеливо дожидающимся «скакунам», куда следует отвезти путников, и те бодро побежали в нужное место.