Легионер. Книга третья

— Трепло ты, Сергей Сергеич! И на что только рассчитывал, скажи на милость? — пилил Ландсберг своего спутника по дороге. — Неужто на то, что я с тобой буду в Японии беспробудно пьянствовать и не пойму ничего?

Прошло несколько дней. Ландсберг в гостинице не сидел, с утра и до вечера бродил по улицам и переулкам Нагасаки. И по-прежнему не уставал поражаться местной экзотике, чудным японским нравам и обычаям. Он дважды посетил банк «Ниппон Гейко», привел свои финансовые дела в порядок, сделал необходимые закупки и даже успел переправить товары в портовый склад.

В отличие от него, Попов гостиницу почти не покидал, и все это время беспробудно пьянствовал, чем изрядно надоел своему спутнику.

— Вот брошу тебя здесь, Сергей Сергеич, и поглядим тогда, надолго ли твои капиталов хватит, — полушутя-полусерьезно воспитывал его Ландсберг как-то утром, шагая по номеру и искоса поглядывая на опухшую страдающую физиономию Попова. — Нет, ты мне скажи — когда ты коммерцией успеваешь заниматься, ежели это твое обычное времяпровождение, а? Ведь худо-бедно, а торговлишка-то твоя во Владивостоке держится пока… Не поделишься секретом?

— Отстал бы ты от меня, Христофорыч! И так тошнехонько, — стонал с кровати Попов. — Персонал у меня подходящий, вот и весь секрет. На доверии работаю с ними, не то что вы, толстосумы — каждый грошик учитываете! Бросишь? Ну, бросай, коли тебе, брат, совесть позволит. Думаешь, пропаду?

— Давай-ка, подымайся, Сергей Сергеич! — не отставал от него Ландсберг. — Хватит уже бока облёживать! И не надейся, что хозяин тебе опять виски либо водку в номер доставит! Я его уже предупредил на твой счет — а японцы дисциплинированные, сам знаешь! В город пойдем. Не пойдешь — удержу с тебя и проезд первым классом, и все накладные расходы. Ей-богу, удержу, мое слово твердое.

— Да зачем я тебе нужен в этом богопротивном Нагасаки? — скулил Попов. — И каков я ходок по местным достопримечательностям, ежели головку не «поправлю» по нашему, русскому обычаю? Ты-то немец, тебе не понять! Отмени распоряжение хозяину, Христофорыч! Сделай милость — оне ведь и впрямь послушные здесь все, мать их японскую за ногу…

— Не отменю! Верь слову — не отменю, и не проси. На дорожку и на «поправку» дам пару стопок — и до обеда! Зайдем потом куда-нито в ресторацию — еще позволю. Срам ведь, Сергей Сергеич! Спрашивать знакомые станут — чего видел в Японии — а ты и не видал ничего. Вставай, говорю!

Угрозы подействовали. Попов, поломавшись, с матерками встал и оделся, истово вытянул обещанные две стопки местной водки, выклянчил, апеллируя к ее «вонючести и непригодности для русского организьму» третью, и нехотя выбрался вслед за Ландсбергом на улицу.

Так они и пошли — Ландсберг впереди, а Попов тянулся сзади, умоляя взять хоть рикш. Но спутник был неумолим, и продолжал идти впереди, с любопытством глядя по сторонам.

Невольно чувствуя себя дремучим медведем, всю прежнюю жизнь прожившим в некоей глухой чащобе, Ландсберг жадно впитывал новые впечатления. И едва ли не более всего поражался добрым и открытым лицам здешних обитателей. Надо же — здесь и явный бедняк, местный поденщик — все приветливо улыбались, ежели ловили на себе взгляд встречных. При этом Ландсберг невольно вспоминал вечно хмурые лица каторжников и не менее хмурые и неулыбчивые лица сахалинских чиновников… А вечно озабоченные чем-то глаза и физиономии дамочек сахалинского «полусвета»?

Здесь, в Японии, даже бедность была чистенькой и опрятной. Ее, собственно, и не маскировали, как в России! Забредая в узкие улочки Нагасаки, где с трудом могли разминуться встречные тележки местных рикш, Ландсберг много раз наблюдал и бедные дома, и их обитателей-бедняков, отчего всякий раз чувствовал себя неуютно — словно нечаянный и назойливый соглядатай. Словно это он, а не сами местные жители с утра пораньше раздвигал стены-рамы своих домов…

Впрочем, зажиточные японцы тоже не делали секретов из своей жизни, и точно также открывали дома на всеобщий погляд и обозрение.

Будучи от природы любознательным и педантом одновременно, перед поездкой в Японию Ландсберг нашел во Владивостоке время зайти на часок-другой в публичную библиотеку и спросить все имеющиеся печатные материалы про эту страну. Материалов оказалось немного — страна, провозгласив открытость для иностранцев, все еще во многом оставалась «терра инкогнито». Но даже того немногого, что удалось найти про Японию, Ландсбергу хватило, чтобы неустанно поражаться немыслимому для европейцев сочетанию патриархальности и прогресса.

Вот этот стремительный прогресс маленькой страны и поражал приезжих более всего! Еще несколько лет назад японские аборигены жили в эпохе Средневековья! И только после революции 1868 года, когда на смену самурайскому правлению Бакуфа пришло централизованное правительство Мэйдзи, страна «развернулась» в сторону прогресса и стремительно пошла по его пути! И не только пошла — во многом она успела даже догнать великую, но неповоротливую Россию!