Легионер. Книга третья

— Мои предки были типичными наемниками, готовыми служить тому, кто был готов платить. Тем не менее полякам служить они отказались. Отец упоминал, что оба перешли под знамена дружины смоленского воеводы Ивана Куракина. Но и тут им не слишком повезло, Ольга Владимировна! Куракин был одним из авторитетных бояр «семибоярщины», однако будущим русским государем видел царя из какой-либо европейской королевской фамилии. В конце концов князь Иван Семёнович Куракин перешел на сторону польского короля Сигизмунда III, после чего получил у соотечественников репутацию изменника. В 1615 году он был удалён от двора на службу в далекий сибирский Тобольск. Вместе с ним туда отбыла часть дружины — в том числе и младший брат Гуго Ландсберг. Иоганн не желал уезжать от Германии столь далеко и не поехал с Куракиным. Ему удалось получить земельный надел где-то севернее будущего Санкт-Петербурга — там, где позже на карте появилась Ковенская губерния.

— Братья больше не встретились? — голос Дитятевой чуть заметно дрогнул.

Ландсберг покачал головой:

— Насколько я знаю — нет. Иоганн получил от младшего брата одну-единственную весточку — она сохранилась в отцовском архиве. Впрочем, ничего удивительного: почты как таковой в те далекие времена не было, письма доставлялись с оказией. Вот и Гуго однажды написал брату, что по велению воеводы отправляется с ватагой сибирских казаков в Китай. Ему была поручена охрана посланцев. Вы слышали что-нибудь про миссию казака Ивана Петлина в Китай, Ольга Владимировна?

Дитятева молча покачала головой.

— И я не знал, — признался Ландсберг. — Не знал и не слыхал о таковой, пока брат Генрих уже после смерти отца не начал разбирать старые документы из семейного архива. Я заинтересовался этой историей, навел справки — в расчете узнать что-нибудь о судьбе далекого предка. Миссии было поручено описать новые пути в Китай, собрать сведения о нем и соседних странах, а также установить истоки реки Обь. В Китае Иван Петлин должен был объявить, откуда прибыла миссия, и выяснить возможность установления дальнейших отношений России с Китаем. Выехав из Томска в мае 1618 года вместе с послами монгольского «Алтына-царя», в конце августа того же года миссия добралась до Пекина, где провела переговоры с представителями правительства династии Мин.

— Ой, как интересно!

— Я тоже так считаю, — согласился Карл. — Впрочем, в анналы отечественной дипломатии сия инициатива воеводы Куракина вряд ли попадет. Воевода поскупился на подарки, коими в те времена было принято оказывать уважение местным владыкам. Из-за отсутствия подарков Петлин даже не был принят императором. И лишь под «занавес» визита получил от него официальную грамоту на имя русского царя. Грамоту привезли в Сибирь, но у воеводы не было переводчика. Ее рассматривали так и этак, и в конце концов переправили в Посольский приказ Москвы. У царя тоже не оказалось переводчика, знатока китайского языка. Пятьдесят семь лет грамота китайского императора пролежала где-то в сундуке. На много лет она оказалась забытой и не переведенной. Да и то сказать, московским царям стало не до далекого Китая: Москве сильно досаждали литовцы и поляки. А через пять с лишним десятков лет на грамоту случайно наткнулся оказавшийся в Московии толмач. Он занялся переводом, готовясь к визиту в Поднебесную. Впрочем, готов держать пари, что вы слыхали об этой грамоте, Ольга Владимировна!

— Откуда? Вы шутите, Карл Христофорович!

— Отнюдь! Вы ведь наверняка слыхали выражение «китайская грамота»?

— Конечно! Так мы говорим о чем-то нам непонятном. О тексте на непонятном языке. А еще так называют в сердцах рецепт от доктора, написанный каракулями.

— Правильно, Ольга Владимировна, — рассмеялся Ландсберг. — Распространённое выражение «китайская грамота» пошло именно от этого документа! Могу только добавить, что в дальнейшем Россия, занятая войнами с Польшей и Турцией, на долгое время забыла о Китае. Однако миссия казаков Петлина имела немалое значение, а его отчет о поездке — стал ценнейшим, наиболее полным со времен Марко Поло описанием Китая, содержащим сведения о сухопутном маршруте из Европы в Китай через Сибирь и Монголию.

— А про вашего предка там есть упоминание?

— Увы, только одно, Ольга Владимировна! — вздохнул Ландсберг. — Петлин упомянул, что немецкий наемник, охранявший экспедицию, храбро сражался с дикими ордами, и в конце концов получил серьезную рану. И его были вынуждены оставить в Китае — он не перенес бы тягот обратной дороги в Сибирь… А все остальное можно только вообразить! Хотите пофантазировать, Ольга Владимировна?

— Отчего ж нет?

* * *

Выпроводив со двора очередного визитера-китайца, помощник главы посольской миссии Андрюха Мундов облегченно вздохнул и вернулся в келью, где, разметавшись на неудобных подушках дремал старшой, Иван Петлин. Тот, заслышав шаги и сердитое сопение, лениво приоткрыл глаза, вопрошающе моргнул навстречу вошедшему.