Легионы - вперёд!

заброшен жителями, остались одни развалины, но там находится обитель Святого

Дамиана, покровителя целителей, и маленькая община сестер-монахинь. Я очень

беспокоюсь об их судьбе, ведь армия варваров вот-вот пройдет через город.

Что будет с несчастными сестрами? Конечно, судьба их - в руках Господа, но

долг повелевает мне спасти их.

 - Ты хочешь, чтобы я отправил туда солдат?

 - Если возможно. Мне бы хотелось вывезти сестер-монахинь в наш лагерь,

пусть побудут здесь, пока не окончится битва.

 - Я не хочу рисковать жизнями солдат. Сюда идет Гундобад. Его передовые

отряды возможно уже в Карсулах.

 - О, я многого не прошу! Я сам отправлюсь в обитель, но все же мне было бы

спокойнее в сопровождении солдат. Мало ли что может поджидать там мирного

человека, вроде меня, а, между тем, три-четыре воина не ослабят твою могучую

армию. Возможно тот ловкий разведчик, у которого вышло недоразумение с

Амвросием в Риме...

 - Фульциний?

 - Да. С его опытом мы могли бы легко спасти несчастных сестер. А, кроме

того, доставить тебе сведения о продвижении армии неприятеля!

 Красс задумался. Этот человек настолько бесстрашен, что готов отправиться

навстречу опасностям и возможной смерти ради спасения каких-то жриц? Или он

так верит в своего Христа? 'Если Феликс сгинет там, я знаю по крайней мере

двоих, кто точно не станет о нем печалиться. Да и мне одной заботой меньше',

- подумал Красс, - 'Пусть едет, раз сам так хочет'.

 - Я собирался отправить вперед разведку. Если ты желаешь поехать с

отрядом, я не стану тебя удерживать. Но почему Фульциний?

 - Я много слышал о нем от юного Венанция, когда тот просил меня за своего

друга. И мне хотелось бы самому побеседовать с этим доблестным воином.

 - Что ж, Фульциний в какой-то степени обязан тебе. В той таверне он

проявил недопустимую несдержанность.

 - О, нисколько! Скажу тебе, между нами, Амвросий был невыносим. Его

фанатизм затмевал разум, мешая ему любить Христа с чистой открытой душой. А,

между тем, христианство - есть любовь, но не ненависть. Ненависть и безумие

фанатиков, к сожалению, процветают на Востоке, но здесь, в Италии, христиан

отличают кротость и терпимость к древним верованиям... Так как с моей

просьбой?

 - Я прикажу Фульцинию сопровождать тебя. Когда ты хочешь отправиться?

 - Немедленно. Время не ждет. Да и варвары тоже.

 

 Одоакр почти бежал по улочкам Гиспеллума. Пятеро его солдат едва успевали

за командиром.

 Тут и там ночную тьму прорезывали огни факелов, от дома к дому метались

черные тени, отовсюду слышалась брань, плач и крики. На площадях пылали

костры, вокруг них толпились солдаты, оглашая город пьяным смехом и

нестройными песнями. На огромных вертелах жарилось мясо, дорогие и дешевые

вина, вытащенные из погребов местных жителей, потоками лились в луженые

глотки. Время от времени очередной отряд, а то и просто кучка воинов

отделялись от пирующих, скрываясь в переплетении улиц, чтобы найти еще

нетронутый дом и присоединиться к творившимся повсюду грабежам и насилиям.

 Они вошли в Гиспеллум четыре часа назад, и Одоакр сам не заметил, как

организованная армия превратилось в толпу мародеров. Единственными, кто еще

сохранял порядок, были три тысячи его солдат, стоявших лагерем у ворот

Венеры, но и они, видя повальный грабеж, порывались присоединиться к

товарищам. Видя, что бургунды, а вслед за ними и все остальные, его не

слушают и насилие не прекращается, он бросился разыскивать Гундобада,

единственного человека, способного удержать в узде эту массу буйных голов.

 - Проклятый дикарь! - ругался он, устремляясь к дому префекта, где по

обычаю расположился военный магистр Галлии. - Что ж ты творишь, пьяная

скотина?!

 Караул у дома префекта несли двое бургундов. Привалясь к дверям, они

гоготали на всю улицу, то и дело передавая друг другу пузатую флягу. Не

сдержавшись, Одоакр выместил свою злобу на них.

 - Как ты несешь службу, свинья! - заорал он на часового, толкнув его в

грудь.

 - По... полегче, ты! - заплетающимся языком проговорил тот, пытаясь

обрести равновесье. - А не то...

 Размахнувшись, Одоакр ударил его в челюсть. Часовой упал. Его товарищ

тотчас же схватился за меч, но подлетевшие телохранители враз скрутили

буругнда.

 - К оружию! - сдавленно прохрипел тот.

 Из дома высыпало пять или шесть солдат с мечами наголо, но едва зазвенела

сталь, властный окрик прервал начавшееся было побоище.

 - Гунтер, - сказал Одоакр, стараясь унять гнев и вкладывая меч в ножны. -

Ваши люди плохо встречают меня.

 - Что здесь происходит? - спросил старый советник, обводя взглядом

застывших воинов. - Что за драки между своими?

 - Я сделал замечание этим негодяям, - Одоакр кивнул на лежащего без чувств

часового. - В ответ они оскорбили меня, а когда мы слегка проучили их,

вызвал подмогу.

 Гунтер примирительно поднял руку и окинул своих воинов суровым взглядом.

 - Вижу, здесь произошло недоразумение. Уберите мечи! А ты, Одоакр, входи.

Ты всегда желанный гость на нашем пиру.

 Идя рядом с Гунтером через просторный атрий, Одоакр отовсюду слышал пьяные

голоса, дом префекта был набит народом, повсюду пировали, орали нестройные

песни, кто-то со смехом плескался в имплювии.