Легионы - вперёд!

Красса. Разумеется, никто не счел нужным сообщить ему хоть какие-то детали.

Он знал, что они едут в Лугдун к королю бургундов, Гундиоху, кажется. Ну и

по пути собираются посетить Арелат. Но зачем, почему - об этом оставалось

только гадать. Гундиох вроде бы был отцом того самого Гундобада, голову

которого совсем недавно римляне насадили на пилум. Фульцинию было совершенно

неясно, для чего Красс отправляет посольство к этому варвару. Понятно ведь,

что Гундиох не простит римлянам гибели сына, и войны с ним не избежать.

Тогда к чему такие церемонии? К тому же... А ну как Гундиох решит тут же не

сходя с места выместить свой гнев на послах? Конечно, особа посла священна,

но варвары - на то и варвары, чтобы не признавать законы цивилизованных

народов. Не лучше ли сразу, без разговоров, сойтись с ними в открытом бою?

Все равно легионы идут в Галлию...

 Фульциний тяжело вздохнул. Он вдруг подумал, что пропустил обе последние

битвы. Да и до того... Как давно уже он не стоял в строю легиона, где все

так просто и ясно! Когда рядом с тобой верные долгу соратники, а враг - вот

он, катится прямо на тебя, и ты знаешь, что друзья не подведут, знаешь, что

должен лишь выполнять команды центуриона, и тогда враги разобьются о

несокрушимые римские когорты. Как давно это было! Теперь у него какая-то

своя война. Чем это кончится? Охваченный внезапным порывом, Марк оглянулся.

Шагах в трех от него ехал Петрей, слегка покачиваясь на своей серой лошади.

Лицо старого центуриона было лицом бронзовой статуи.

 'Ты станешь таким же как он', - подумал Марк. 'Не так же ли начинал

Петрей? Да, теперь он облечен доверием Красса, он исполняет его особые

поручения. Так же как ты при Публии. И лет через десять ты займешь его

место, будешь смотреть на мир как сквозь бойницы крепостной стены, а простые

солдаты, такие как Сальвий, будут шарахаться от тебя'.

 В этот момент Петрей поднял голову, слегка шевельнул губами и тронул

поводья. Эта перемена была так неожиданна, что Фульциний едва не решил,

будто центурион прочел его мысли. Но Петрей спокойно проехал мимо, догоняя

увлекшихся спорщиков.

 - Эй, девчонка! - сказал он. - Лошадку останови.

 Остановились все.

 - А что такое случилось? - спросил Феликс, придерживая коня.

 Не отвечая, Петрей спешился и заставил Звездочку Ливии поднять переднюю

ногу. Повозившись с подковой, он покачал головой.

 - Лошадка, смотрю, хромает, а ты и не видишь. Так и есть, копыто треснуло.

Далеко не уедем.

 - Здесь в нескольких милях есть постоялый двор, - сказал Венанций. - Можно

заехать, вроде бы они держат подменных лошадей.

 - Правильно говоришь, патриций. Да и заночевать там можно, сколько уж

нормальной еды не пробовали. Про постель и не говорю.

 'Петрей и постель?' - подумал Фульциний тоже спешиваясь, - 'Расскажи кому

другому'.

 Он осмотрел копыто. Ну, треснуло. Слегка.

 - Лошадь поменять можно, но зачем останавливаться? - Феликсу идея явно не

понравилась. - На постоялом дворе мы привлечем к себе внимание. И потом,

вспомни того крестьянина. Он говорил, что в этих краях орудует шайка

разбойников. А постоялый двор - такое место, где...

 - Где всего безопаснее, - закончил Петрей. - Ты что скажешь, Фульциний? В

дороге всякое бывает. А если вдруг что?

 Фульциний на миг застыл, держа копыто на весу. Но почти тут же отпустил.

 - Петрей прав, - сказал он. - Дальше нас ждет перевал. С такой трещиной

Звездочка будет нас задерживать. Да и отдохнуть надо. Ливия совсем устала.

 - Еще чего! Я...

 - Пусть будет так, не стану спорить с опытными людьми, - сказал Феликс. -

Давайте поедем на постоялый двор. Я, кстати, помню его. Это бывшая имперская

почтовая станция. Проезжал несколько раз, но останавливаться не доводилась.

Надеюсь, кухня там хорошая.

 Петрей кивнул, и они двинулись дальше. Фульциний покосился на центуриона,

но тот вновь превратился в статую.

 'Тебе зачем-то нужно, чтоб мы остановились на этом постоялом дворе', -

подумал он. 'Давай остановимся. Но зачем? Пусть меня Орк заберет, если я

хоть что-нибудь понимаю!'

 Закат догорел. На землю спускались сумерки. Дорога спокойно бежала дальше

между лавровых деревьев.

 

 - Пусть войдет.

 Волнение императора выдавали только руки, едва заметно сжимаясь и

разжимаясь на ручках кресла. Префект Рима знал, чего стоит Антемию сохранять

самообладание. Пусть прошел год, но рана в сердце императора все еще

кровоточит. Любое напоминание о смерти сына было для него мучительно, ну а

сейчас... 'Да, что и говорить! Боги не щадят властителя Рима'.

 Повинуясь приказу, гвардеец откинул полог. Мессий не верил в призраков и

не был суеверен, но сейчас ему хотелось осенить себя крестным знамением.

Глупо конечно - вошедший не походил на призрака. Живой человек из плоти и

крови. Префект пристально вглядывался в него, зная, что и Антемий делает то

же самое.

 Сильно исхудавшее лицо хранило на себе печать многих испытаний. Когда-то

этот человек был одним из первых красавцев Рима, вряд ли теперь о нем можно

сказать то же. Плотно сжатые губы, шрам на подбородке и неопрятная поросль

вместо прежней аккуратной бородки сильно изменили его. Только голубые глаза