Легко и просто, или Кризис тридцати лет

Мы в очередной раз тяжело выясняем что-то на лестничной площадке, он сидит в оконном проёме и курит. Его глаза полыхают яростью. Я уже знаю, к чему это может привести. Мне не уйти, не убежать, не скрыться… Седьмой этаж… У меня в голове крутится жуткая мысль – толкнуть… легонько… и всё кончится. Никогда не думала, что мой мозг способен сгенерировать такое. Я вполне серьёзно задумываюсь об убийстве человека. Я уже не знаю сама люблю ли его, или ненавижу. «Нет человека – нет проблем» – где-то я такое читала, в какой-то очередной корпорации зла в интернете. Сейчас до меня доходит истинный смысл этих слов. Толкнуть не решаюсь. Но если не ты, то тебя…

И снова иду на работу с синяками на руках…

Новая комната не вызывает никаких приятных ассоциаий. Здесь только ссоры, только боль и потери. В дни примирения пытались завести котёнка для Юльки, котёнок умер через неделю. Потом были хомячки. Юлька вышла с ними к подъезду – один убежал в подвал, второго унесла какая-то птица. Купили велосипеды. Хотели, как порядочные, заняться спортом. В первый же день жутко поссорились из-за этого. Поехали кататься втроём с Игорем и с Юлькой. У меня сломалась педаль. Игорь психанул на меня, на педаль, на продавцов великов и на весь мир. Шли в гору пешком, тащили мой велик по очереди. Я ревела, Юлька стойко меня успокаивала, Игорь молча излучал отрицательную энергию в радиусе километра.

В комнате не было второго спального места, и когда Юлька была у нас, мы с Игорем спали на полу. Котёнок, ещё будучи живым, топтался по нам, мяукал и не давал уснуть. Продукты, хранящиеся на столе, портились от жары. От усталости и бесконечных ссор я стала опаздывать на работу. Юлька начала подозревать неладное и частенько придумывала повод, чтобы остаться у бабушки. Я пыталась угодить Юльке и Игорю, в итоге не угождала никому. Нервничала и плакала постоянно. Заказов на фотосессии практически не поступало. Игорь стал сомневаться в своём таланте, и всё чаще заливал горе пивом. Пиво делало своё дело с его и без того тяжелым характером, и во всём виноватой была конечно же я. Вся вселенная говорила, что ХВАТИТ, что это предел. Ещё немного и случится непоправимое и трагическое.

Мы поссорились снова из-за ерунды: я вернулась с работы на пять минут позже, чем должна была вернуться по подсчётам Игорька. Конечно, это был просто повод. Он сел на велик и куда-то уехал. Я спросила куда он? Он ответил, что не моё дело. Я спросила, вернётся ли он? И была послана куда-то далеко… Я бездумно, на эмоциях, за пару минут собрала вещи и уехала к маме. И во всём созналась. И плакала… И умирала от бессилия, обид и разлада мечты с действительностью. Позвонила тётя Валя и сказала, что Игорь у неё, и трезвый и не психует. И чего меня ломает, они не понимают, и виновата во всём я… Меня накрыло приступом истерики – это когда самой смешно от того, как плохо.

Моя мама между тем забирала из общаги мой кочующий повсюду телевизор и другое «приданое». Я в прямом смысле билась головой о стену и рыдала. Квартирная хозяйка спросила, будет ли «мой сожитель» платить за комнату, или ей искать других квартирантов? Он обещал платить и остался там. Я НАВСЕГДА поклялась себе не иметь больше дела с этим психом и сменила номер телефона…

Неизбежная трагедия

Я честно не помню, каким образом он мне дозвонился на новый номер. По-моему, Игорь обладет какими-то сверхспособностями доставать меня из-под земли. Он позвонил из больницы:

– Зай, меня пырнули ножом, я в больнице, мне сейчас сделали операцию.

И я поняла, что на этот раз он не врёт.

– В какой ты больнице? Номер палаты?

Я отпросилась с работы… Нет, кажется, не отпросилась – просто сбежала.

Войдя в палату, не сразу узнала его. Он отходил от наркоза: бледный, худющий, с какими-то трубочками, торчащими из живота, с запёкшейся кровью на сухих губах, Игорь открыл глаза и заплакал. Я обнимала его, гладила по волосам, и обещала больше не никогда уходить… Боже мой, что за наваждение?! Я выловила в коридоре доктора: «Проникающее ножевое ранение, задета стенка желудка». Медсестра сказала мне, что за больным требуется уход и постоянная сиделка. Я уволилась с работы дистанционно, не отходя от больничной кровати. Бессонные ночи, стоны, утки, трубки, кровь, таблетки, клизмы. Я сплю на приставном стульчике в его спортивных штанах, без зубной щётки, с отключенным телефоном. Я не знаю, есть ли жизнь за пределами больницы, ищет ли меня мама, ругают ли на работе? Мне всё равно! Только бы он выжил!