Легко ли быть человеком. Сказки для взрослых

И вот однажды вызывает меня мой шеф и говорит, что наш завод нуждается в консультации ведущих ученых по поводу инновационных методов в сфере производства и в связи с этим состоится совещание, в котором предлагается принять участие и мне. Возглавляет научную группу профессор Коваль из Москвы. И в ее состав входят специалисты в нашей отрасли и аспиранты профессора. Я так и обмер. Профессор Коваль! Шутка ли, это же корифей в моей отрасли. С его работами я был хорошо знаком, но, увы, только по ссылкам на них в той литературе, что была мне доступна. Я знал, что с ним считается научный мир и что это восходящая звезда на научном небосклоне. Моей заветной мечтой было взять на работе творческий отпуск и поехать в Москву, позаниматься в Ленинке и почитать уже непосредственно его труды, а тут такое счастье, он сам к нам едет! До конференции я не спал целую неделю, но усталости и сонливости не было, наоборот, я пребывал в возбужденном, взвинченном, но приподнятом состоянии и не мог дождаться заветного дня.

Наконец этот день наступил. С утра меня вызвали в кабинет шефа, и мы еще раз проработали вопросы, которые следовало обсудить на совещании. Я до сих пор, несмотря на то, что прошло столько лет, до мельчайших деталей помню, как московские ученые появились в дверях кабинета.

Группу из пяти человек возглавлял профессор Коваль, и был он именно таким, каким я его себе и представлял. Лет пятидесяти, полноватый, с седеющей шевелюрой и бородкой, довольно высокий и с пронзительными, умными и чуть усталыми глазами. Сразу было видно, что это интеллигент до мозга костей. Во всей его повадке было что-то барское, старорежимное, что сразу обозначилось и в отношении к коллегам: троим мужчинам средних лет и молоденькой девушке. Я тут же понял, что это и есть его аспирантка, которую он очень аристократично и чуть трогательно опекал. По правде говоря, девушка была необыкновенно красива. Высокая, стройная, с прекрасной фигурой, шапкой черных волос, шелковистость которых ощущалась даже на расстоянии, роскошными соболиными бровями и цветом лица, который принято называть мраморным. Когда она взглянула на меня умными, миндалевидными, серыми глазами, я, честное слово, потерял дар речи, так она была хороша. И она это, конечно, знала, потому что было в ее манере держаться нечто такое – гордое, уверенное и независимое, что дает только осознание своей силы.

Я так на нее засмотрелся, что пропустил момент представления нас всех друг другу и очнулся только тогда, когда секретарь шефа мягко дотронулась до моей руки. Я поймал на себе удивленные взгляды присутствующих. На лице шефа тоже мелькнуло недоумение, но он тут же переключился на гостей, приглашая всех сесть. Сел и я, но не за круглый стол, где разместились гости, а чуть поодаль, наискосок от молоденькой аспирантки, чтобы удобнее было ее рассматривать, оставаясь самому вне поля зрения группы.

Честно тебе скажу, ничего подобного я раньше не видел и не подозревал даже, что могут быть такие красивые девушки. На вид ей было двадцать с небольшим. Хрупкая, изнеженная, она была из тех женщин, по которым сходят с ума все мужчины и которых хочется оберегать, заслонять от всех житейских дрязг. Вот так взять и спрятать за пазуху, а если вынимать, то держать в ладонях, согревая своим дыханием.

В общем, Бог знает, что со мной тогда творилось. И вот я, человек, которому как воздух нужно было погружение в научный мир профессора Коваля, забыв обо всем, погрузился в созерцание его аспирантки и до того поглощен был этим занятием, что даже не вникал в разговор, который велся за столом шефа, о чем до сих пор искренне жалею.

Наверное, это был очень умный и интересный разговор, но, занятый красивой аспиранткой, я замечал только странное поведение присутствующих. Даже мой шеф подпал под ее чары, такого заискивающего и приниженного выражения на его лице я раньше никогда не видал. А ведь он был серьезный женатый человек. Его супруга возглавляла плановый отдел, дети, уже взрослые, учились в институте, и за все время, что я его знал, он проявлял качества семьянина, мужа и отца, достойные всяческого уважения. И вот сейчас этот зрелый, уставший от жизни человек сидит с блестящими от восторга глазами рядом с какой-то незнакомой девчонкой, пусть и аспиранткой.

Я от злости чуть не стукнул его по спине, чтобы он пришел в себя. Что касается ее спутников, то если посторонний человек, мой шеф, ошалел от нее, то те и подавно вели себя как ее преданные пажи. Не рыцари, а именно пажи, поскольку она-то держалась как королева. Уверенно, независимо, даже высокомерно. Ей-богу, было в ней что-то властное, непререкаемое.