Легко видеть

И перед Маринушкой стыдно и неудобно, почти так же, как перед Господом Богом. Зато, как, оказывается, просто сойти с винта даже без собственного страстного желания обладать охочей женщиной – только потому, что она привлекательна, настойчива и азартна. – «Что после этого прикажете думать о собственной стойкости?» – спросил он себя и, подумав, ответил: «Больше не воображай, что ты уже сделался таким, каким, по собственному же разумению, должен быть. Тебе все так же, как прежде, необходимо напоминать себе при встрече с каждой соблазнительной юбкой, что ей ни в чем не сравниться с Мариной, и что это – вовсе не одно самовнушение и самоуговоры, а самая что ни на есть истина – истинней уникального Божьего Дара ничего не бывает – все остальное бывает воспроизводимо, в том числе и удовольствия в постели, но Божий-то Дар неповторим! Большинству супружеских пар на Земле он вообще не дается ни разу. Хорошо еще ты хоть праведником никогда себя не считал! Праведниками становились только те, которые по неосознанным велениям души находили на своем жизненном пути безгрешные, то есть верные, решения. Как и подавляющее большинство других людей, Михаил учился действовать с меньшей греховностью в основном после проб своих доморощенных абстрактных представлений на практике и анализа итогов этих проб, выявляя допущенные ошибки. Их уже несчетное число раз совершали и до него, но нет, оказывается, их распознание только тогда приводит человека к безусловно убедительным выводам, когда ошибки были сделаны им самим. В бурные периоды жизнь вообще несет человека как стремительный турбулентный поток, швыряющий то туда, то сюда, то на мгновение выносящий на поверхность, то надолго загоняющий под нее, и тогда даже некогда думать – только и успевай уклоняться от ближайших прямых угроз своей плохо защищенной жизни, где уж тут заботиться об угрозах для жизни вечной! По этому поводу Михаил часто вспоминал жизненно важный совет, который будущий прославленный ас советской авиации в Великой отечественной войне Александр Иванович Покрышкин еще лейтенантом получил от своего наставника – генерала: «Хочешь остаться жить – пилотируй резко!» Этому совету Александр Иванович следовал сам и учил своих подчиненных действовать так же. Быстро реагировать – часто инстинктивно, круто поворачивать, подныривать, сваливаться на крыло, демонстрировать обманные движения, быть опережающе дерзким, но при этом бдительно следить за противником, стараться разить внезапно и уходить от удара так, чтобы он пронзил не тебя, а пустоту – вот во что на практике выливалось в понятие «пилотируй резко!» Кто умел делать это, имел шансы уцелеть до конца войны. Но это вовсе не значило, что и в нормальной, а не сумасшедшей жизни, какой выглядит смертельный бой, надо было действовать только так. Наряду с умением пилотировать резко надо было уметь пилотировать плавно и красиво. Спокойное, культурное пилотирование в ряде случаев давало больший эффект, потому что не всë, несмотря на задаваемую темпом жизни динамическую доминанту, надо было приравнивать к бою и соответственно действовать, как в бою. Слишком часто важнейшие ценности оказывались слишком хрупкими, чтобы ими удавалось завладеть с наскока и при этом не разбить. Они требовали иного – бережного отношения к себе, а соответственно и проявления выдержки, подавления эгоизма и приложения разума не только в свою пользу, но и в пользу тех, с кем имеешь дело. Было неимоверно трудно преуспеть в овладении этим искусством. Жизнь задавала такие задачи, каких нельзя было разрешить на основе имеющихся учебников, будь то Священное писание со своими заповедями или труды по истории и дидактике или просто честная художественная литература. Не существовало возможности получить точный рецепт и технологическую инструкцию на любой случай жизни наподобие тех, которые можно было получить из непревзойденной кулинарной книги мадам Елены Молоховец «Подарок молодым хозяйкам или средство к уменьшению расходов в домашнем хозяйстве». Находить средства к уменьшению напрасных, паразитных расходов своих ограниченных жизненных ресурсов, отпущенных Господом Богом каждому сущему главным образом для духовного творческого роста и самосовершенствования, надлежало ему самому. Это надо было рассматривать как свой серьезнейший долг и как обязанность, которую нельзя перекладывать ни на кого из других независимо от того, имелись ли компетентные ответственные учителя или их не было, благоприятствовали ли такой работе над собой условия труда и существования или они только препятствовали ее выполнению, какими бы они ни были – ужасающими или напротив – роскошными и сверхдостаточными и потому полными соблазнов.