Легко видеть

Весь этот вечер до самого сна вспоминался Михаилу, как сплошная мука. Разгрузка лодок и развязывание мешков холодными, с полопавшимися на подушечках пальцами, сменилась поиском относительно сухих стволов тонких деревьев в свете фонарика. То, что он смог найти, сухим на самом деле не было, и пришлось разжигать костер по всем правилам искусства – сразу его разжечь, чиркнув спичкой, как в сухой хвойной тайге, было невозможно. Когда огонь, наконец, разгорелся, и Михаил занялся установкой палатки, обнаружилось еще одно последствие сплава через порог, которое до той минуты о себе не давало знать. Едва он присел, сильно согнув колени, в них прорезалась острая боль. От неожиданности он громко простонал. То, что в пороге казалось безобидными касаниями к камням, на самом деле было достаточно ощутимыми ударами – в этом Михаил убедился поутру, разглядывая колготы гидрокостюма – на обеих коленках резина была просечена насквозь в нескольких местах. Но накануне вечером работы было еще очень много, и он не раз еще охал и стонал, когда по забывчивости резко гнул колени. Терр все это время лежал у костра. С него все было, как с гуся вода. И вдруг он пополз к Михаилу на полусогнутых ногах, едва отрывая пузо от земли и тихо при этом повизгивая. Такого прежде никогда в жизни не случалось.

Марина была поражена не меньше Михаила и почти сразу сказала:

– Помирись с ним, Мишенька!

– А ну его к черту! – неожиданно взорвался Михаил. Его душило возмущение. – Что ему стоило самому переплыть спокойный быстроток? Нет, ему надо было заставить всех плясать вокруг себя! Видеть его не желаю!

Терр громко и горестно взвыл. Его раскаяние выглядело неподдельным.

– Ну, помирись, – попросила Марина. – Смотри, что с ним творится!

– Да вижу! А со мной что? – запальчиво ответил Михаил, чувствуя, однако, как жалость к любимому колли подтачивает его решимость не поддаваться на нее.

– Помирись, – продолжила уговоры Марина. – Ну что толку злиться на него?

– Ладно, иди сюда, – смягчился, наконец, Михаил. – Но больше так не делай. Плыви всегда к нам, а не от нас. А то вот что у нас с тобой получается!

Утром, еще лежа в спальном мешке, Михаил восстановил в памяти все подробности опрокидывания. Он впервые сумел уловить то, чего не успевал заметить при прежних трех оверкилях. Передняя лодка, соединенная с задней только общим чехлом, имела слишком много свободы внутри него и успевала со своим грузом превратиться в массивный рычаг, опрокидывающий заднюю лодку, когда сама валилась вбок и назад. Надо было срочно сделать накладной каркас из двух продольных жердей и нескольких поперечных, чтобы сдвоенная лодка работала в стояках как единое целое. И точно. После того, как общий каркас соединил обе лодки, они больше ни разу не «кильнулись». Ну, а Терр – Терр больше ни разу в жизни не позволил себе укусить Михаила, а раньше, хоть и изредка, это все же случалось, причем со всеми, порой доставалось даже Марине – вот какой нрав был у шотландского аристократа. «У благородного колли должен быть сволочной характер,» – однажды подытожил Михаил, видя, как на собачьей площадке рыдает из-за непослушания ее пса той же породы какая-то дама. Она с благодарностью за понимание взглянула на утешителя и даже улыбнулась сквозь слезы.

Да, Террюша ПОСЛЕ ЭТОГО больше ни разу не наказывал его зубами, даже если Михаил случайно наступал ему на лапу. А раньше Терр считал это законным поводом для атаки. И вообще – колли приходилось принимать такими, какими они были – уж больно они были умны. Люди редко считаются с другими животными, полагая себя намного разумнее их. Ну, а уж у кого, как не у колли, есть основания считать себя не глупее, а умнее людей. В последнем, правда, они иногда ошибались. Но убедить Терра, чтобы в здравом рассудке стоило идти сквозь пороги, было невозможно. Не стоило и пробовать. В этом своем убеждении он был совершенно непоколебим.

Глава 27

Михаил уже начал терять терпение из-за переполненности мочевого пузыря, когда, наконец, высмотрел для своего бивака подходящее место. Впереди слева в Реку вдавался скальный мыс с совсем небольшой площадкой на вершине. Ее хватило бы только для одной палатки. Этого Михаил и хотел. Он без промедления подтянулся к «оплеухе» и срезал у комля елки бечеву, после чего смог подойти к берегу. Поднявшись от воды наверх, он понял, что правильно оценил размеры площадки. Никаких соседей на ней быть не могло. После этого Михаил работал уже с легким чувством, хотя и не мог быть вполне уверен, что Галина компания не остановится где-то неподалеку ниже его лагеря, и Галя к нему не придет. Ее бывший любовник тоже мог нанести визит сюда, исходя, правда, из совсем других соображений, и это тоже могло потребовать от Михаила внимания, едва ли не большего, чем Галин визит. Больно уж горазд на гадости был этот бывший лидер, так сказать, адмирал.