Легкое бремя

С утра нехитрая работа —
Мельканье деревянных спиц.
И не собьет меня со счета
Ни смех детей, ни пенье птиц.
На окнах кустики герани,
В углу большой резной киот.
Здесь легче груз воспоминаний
Душа усталая несет.
Заботам тихим и немудрым
Дневная жизнь посвящена,
А ввечеру пред златокудрым
Моя молитва не слышна.
Молюсь без слов о скудной доле,
И внемлет благостный Христос.
Дает забвение о воле,
И нет бессонницы и слез.

«Прости. Прохладой тонкой веет…»

Прости. Прохладой тонкой веет,
И вечер ясный недалек.
Под лаской ветра цепенеет
Журчащих вод бегущий ток.

И свист осенней непогоды

В безбурном воздухе слышней,
И поступью тяжелой годы
Сменяют легкий шелест дней.

Моей души простой и строгой

Пустым мечтаньем не смущай
И — гость воздушный — улетай
Своей воздушною дорогой.

«Тоскою прежнею дыша…»

Тоскою прежнею дыша,
Я вновь твоей покорен воле!
Пусть охлажденная душа
Тебя не вспоминает боле.
Пусть на тоскливый мой удел,
Такой и будничный, и скудный,
Не дышит вновь тот пламень чудный,
Которым жил я и горел.

«Пусть дни идут. Уж вестью дальней вея…» [40]

…бесчарная Цирцея…

Баратынский

Пусть дни идут. Уж вестью дальней вея,
Меня настигла хладная струя.
И жизнь моя — бесчарная Цирцея
Пред холодом иного бытия.

О жизнь моя! Не сам ли корень моли

К своим устам без страха я поднес —
И вот теперь ни радости, ни боли,
Ни долгих мук, ни мимолетных слез.

Ты, как равнина плоская, открыта

Напору волн и вою всех ветров,
И всякая волна — волна Коцита,
И всякий ветр — с Летейских берегов.

1910

«Чистой к Жениху горя любовью…» [41]

Чистой к Жениху горя любовью,
Вечной ризой блещет сонм подруг.
— К твоему склонюсь я изголовью,
Мой земной непозабытый друг.

Ветерок — мое дыханье — тише

Веет вкруг любимого чела.
Может быть, Эдмонд во сне услышит
Ту, что им живет, как и жила.

Может быть, в мгновенной снов измене,

Легкий мой учуявши приход, —
Новую подругу милой Дженни
Он, душой забывшись, назовет.

Что еще? И этого не надо.

Благодарность Богу и судьбе.
Разве может выше быть награда:
Только знать и помнить о тебе.

1911

«Закатный час, лениво-золотой….»

Закатный час, лениво-золотой.
В истоме воздуха медвяный запах кашки.
По шахматной доске ленивою рукой
Смеясь передвигаем шашки.

В раскрытое окно широкою волной

На узел Ваших кос, на клеточки паркета
Льет ясный блеск, льет золотистый зной
Лениво-золотое лето.

Я не хочу мечтать. Я не хочу забыть.

Мне этот час милей идиллии старинной.
Но золотую ткет невидимую нить
Ваш профиль девичьи-невинный.

И все мне кажется — душа уж не вольна, —

Что наша комната — покой высокий замка,
И сладостно звучат мне Ваши имена:
Анджела, Беатриче, Бьянка.