Легкой жизни мне не обещали

– Ладно, не отвечай. Сам вижу, что не превратился. Факир не был пьян, но фокус не удался. Что ж, напарница, останемся друзьями. Для работы это даже полезнее.

– Спасибо тебе.

Я не смогла бы объяснить, за что именно благодарю его… за все. Но он понял и так, без объяснений. Скользнул губами по моей щеке – не поцеловал, а так, только обозначил намерение – и вернулся на свой стул. Сказал непривычно строго и внушительно:

– И запомни, пожалуйста, Маргарита: всегда и во всем, в любую минуту, можешь на меня рассчитывать. Как только я тебе понадоблюсь – зови. Поняла?

– Поняла. Ты тоже можешь на меня рассчитывать… напарник.

– Это уж само собой, – кивнул Гоша. И резко сменил тему: – Ну что ж, червячка заморили, отношения выяснили, пора за работу приниматься.

– За работу?

– Отчет писать! Ты что, забыла? Скоро «наше все» явится, если мы ему бумагу на стол не положим, он нам такое устроит!

– Ладно, только я домой позвоню, предупрежу, что задерживаюсь.

Пока я общалась с мамой, Гоша сгреб в сторону остатки еды, освобождая стол.

– Сегодня сочинять буду я, – заявил он, – а ты слушай меня внимательно и запоминай. Учись, потому что в дальнейшем, составление отчетов будет твоей святой обязанностью.

– Почему это моей? – не удержалась я.

– А субординация? Ты у нас начинающая, младшенькая, значит всю скучную и неприятную работу тебе и делать.

– А ты?

– Я буду нижним контрольным звеном. Проверить, что ты напишешь, исправить, уточнить… ну и передать начальству за своей подписью. Поняла, младшенькая?

– Поняла. Только не нравится мне самой крайней быть, – я состроила самую скорбную физиономию, какую только смогла. – Я, пожалуй, кошку заведу, чтобы мне тоже было кем командовать.

– Рассчитываешь, что она тебе будет отчеты писать? – поднял брови Гоша.

– Да нет. Но хоть будет кого пнуть, в случае плохого настроения. А что, ты против?

– Почему? Пожалуйста, развлекайся. Заводи, хоть кошку, хоть собаку. Только рептилий не надо, не люблю я этих гадов чешуйчатых. Ладно, хватит отвлекать меня посторонними разговорами. Правила составления отчета оперативника незыблемы и просты…

Из Гоши вышел бы неплохой педагог – он объяснял просто и доходчиво. А я оказалась способной ученицей – база-то имеется. За четыре года в школе я самых разных отчетов тоже не одну тонну написала. Дело продвигалось быстро, но мы еще не закончили, когда дверь, без стука распахнулась. Я подняла голову и увидела Кислова.

– Ой, вас уже отпустили!

Да, конечно, можно было придумать что-нибудь и поумнее для приветствия, но я, действительно обрадовалась. Впрочем, он моих чувств, похоже не разделял.

– Я пришел… – тонкие губы кривились на бледном лице, – я пришел, чтобы посмотреть вам в глаза.

– Мне? – я, конечно не задумывалась, как Кислов отнесется ко мне при встрече, собственно я и не ожидала, что увижу его когда-нибудь еще. Но в любом случае, эта, почти осязаемая смесь отвращения и презрения оказалась для меня неожиданностью.

– Вот вы какая, – продолжил он, высоким, срывающимся голосом. – Такая молодая и такая подлая. Это вы за нами следили, я знаю. Это из-за вас все…

– Господин Кислов! – Гоша поднялся из-за стола во весь свой внушительный рост. – Прежде всего потому, что эта молодая девушка не поверила в вашу виновность, вы сейчас на свободе. Так что вам бы не истерики устраивать, а поблагодарить ее надо.

– Благодарить? За что? За то, что жизнь мне исковеркали? А вы… – Кислов всмотрелся в строгое Гошино лицо и задрожал. – Вы тоже там были, вы такой же! Вас мне тоже благодарить?

– Меня не надо. Я, как раз, не сомневался, что это именно вы убийца. Поэтому повторяю: то, что вы не сидите сейчас в тюрьме, это целиком и полностью заслуга…

– Да какая мне теперь разница! Леры больше нет, моя жизнь разбита, а вы мне про свои грязные делишки вкручиваете! Век бы вас не видать!

– Это ты здесь вкручиваешь! – в голосе Гоши зазвенел металл. – Жене не надо было изменять, понял! С чужой бабой по подъездам тереться не надо было, понял! Вот тогда ты нас никогда в жизни бы не увидел!

– Вы меня еще учите? Вы же стервятники, только на чужой беде и наживаетесь! Вам ведь все равно, на людей вам наплевать, лишь бы деньги платили! Деньги, деньги, – Кислов вдруг начал лихорадочно выворачивать карманы пальто и на пол посыпались купюры, монеты, какой-то бумажный мусор. – Вот вам деньги, пожалуйста, берите, забирайте все, вот, подавитесь! Вы же стервятники, вам все мало! Подавитесь! Подавитесь! Стервятники!

Швырнув на пол еще несколько монет, он быстро развернулся на месте и выскочил за дверь.

– Ну ты! – Гоша шагнул было за ним, но остановился. – Рита? Эй, Ритка, ты что съежилась? А ну, очнись!

– Он прав, – слова, сказанные Кисловым, обрушились на меня, словно ушат ледяной воды. Я ведь и сама чувствовала что-то подобное, и слежка эта мне сразу показалась грязным делом. Боже, чем я занимаюсь? – Он прав, это мы во всем виноваты.