Лейтенант Хорнблауэр. Рука судьбы

Такие вот новости привез Хорнблауэр на корабль. Тоскливая маленькая каюта, которую он так и не сумел обставить, вдруг показалась ему по-домашнему уютной. И вновь, как и много раз прежде, он лежал без сна на парусиновой подушке. Как больно было прощаться с офицерами и матросами, с хорошими и плохими. Он немного отвлекся от печальных мыслей, глядя на Джонса в цветастом сицилийском мундире и на двадцать добровольцев, которым Джонс разрешил завербоваться на сицилийскую службу. Это, конечно, были сплошь плохие матросы, и остальные смеялись над ними, променявшими добрые английские грог и сухари на сицилийские макароны и ежедневную кварту вина. Но даже с плохими матросами прощаться было тяжело — Хорнблауэр обозвал себя сентиментальным глупцом.

Два невыносимо тяжелых дня, пока «Орел» готовился к отплытию, Хорнблауэр провел в ожидании. Бентинк советовал ему посетить дворцовую часовню, съездить в Монреаль и посмотреть тамошние фрески. Но Хорнблауэр с упрямством обиженного ребенка делать этого не пожелал. Прекрасный, как сон, город Палермо повернулся к морю спиной, и Хорнблауэр повернулся спиной к Палермо. Он не смотрел на него, пока «Орел» не обогнул Монте-Пеллегрино. Тогда Хорнблауэр, стоя у гакаборта, взглянул назад, на «Атропу», на «Соловья», все еще лежащего на боку, на дворцы Палермо. Он был всеми покинут и одинок, никому не нужный пассажир в суматохе ставящего паруса судна.

— Разрешите, сэр, — сказал матрос, спешивший к дирик-фалу. Еще немного, и он оттолкнул бы Хорнблауэра плечом.

— Доброе утро, сэр, — кивнул ему капитан корабля и тут же закричал на матросов, выбиравших фалы марселя.

Капитан наемного транспорта не станет поощрять королевского офицера к разговору о том, как управляется его судно. Королевские офицеры слишком много о себе мнят и над собой признают только Бога и адмирала, да и то неохотно.

«Орел» приспустил флаг, проходя мимо «Океана». Флагман ответил на приветствие, медленно приспустив и вновь подняв белый военно-морской флаг. Это последнее, что Хорнблауэр запомнил о Палермо и о путешествии на «Атропе». «Орел» круто обрасопил паруса и, подхваченный порывом берегового бриза, смело понесся на север. Сицилия медленно таяла на горизонте, а Хорнблауэр, чтобы разогнать безотчетную тоску, старался думать о скорой встрече с Марией и детьми. Стоит ли унывать: впереди новый корабль, новые приключения. Флаг-адъютант Коллингвуда сообщил ему последние слухи: Адмиралтейство по-прежнему поспешно снаряжает новые корабли. К отплытию готовится фрегат «Лидия», вполне подходящий для капитана с его выслугой. Но ощущение потери уходило медленно и неохотно, как медленно и неохотно капитан «Орла» начал привечать его во время полуденных прогулок, как медленно тянулись дни, пока «Орел» лавировал к Гибралтарскому проливу и дальше в Атлантику.

За Гибралтарским проливом осень уже вступила в свои права. Задули западные равноденственные ветры, шторм налетал за штормом. К счастью, ветры эти помогали им держаться на безопасном удалении от португальского берега, когда пришлось ложиться в дрейф на широте Лиссабона, потом на широте Порту, потом в Бискайском заливе. С последними отголосками шторма долетели до Ла-Манша, потрепанные, с текущими палубами, под взятыми в три рифа марселями и с непрерывно работающими помпами. Вот и Англия, едва различимая, но такая знакомая. На ее неясно проступающий берег невозможно было смотреть без сердечного трепета. Старт, мыс Сент-Катеринс. Целый час было непонятно, удастся ли пройти с подветренной стороны острова Уайт, или же их вынесет дальше в Ла-Манш. К счастью, шторм ненадолго поутих, и они достигли закрытых от ветра вод Солента. Невероятно зеленый остров Уайт оказался слева. Добрались до Портсмута и бросили якорь. Было так тихо и спокойно, что казалось — шторм только пригрезился им.

Береговая лодка отвезла Хорнблауэра к пристани Салли-порта. Он вновь ступил на английскую землю, испытав прилив истинного волнения, поднялся по ступеням пристани и увидел хорошо знакомые дома. Старик-попрошайка, поджидавший на берегу, увидев Хорнблауэра, побежал за тачкой. Он был такой дряхлый, что не смог в одиночку поднять сундуки, и Хорнблауэру пришлось ему помогать.

— Благодарствую, капитан, благодарствую, — сказал старик.

Он говорил «капитан» машинально, не зная, в каком Хорнблауэр чине.

Никто в Англии — даже Мария — не знает, что Хорнблауэр вернулся. Кстати, никто в Англии не знает и о последних подвигах «Атропы», о захвате «Кастилии». Копии донесений Форда и Хорнблауэра Коллингвуду в запечатанном пакете вручили капитану «Орла» — тот передаст их в Адмиралтейство «для сведения их сиятельств». Денька через два они появятся в «Вестнике». Возможно даже, их перепечатают «Военно-морские хроники» и ежедневные газеты. Конечно, слава и честь достанутся Форду, но и Хорнблауэру перепадут какие-нибудь крохи. Хорнблауэр с удовольствием думал об этом, слушая, как стучат по мостовой деревянные колеса тележки.