Лекарь

К слову, я ничего не делал. Больше ничего. Установка исправно гудела, раздавая содержимое контейнеров на бесконечное количество километров, я следил за ее работой, а Игнат, время от времени навещавший меня, рассказывал мне новости.

«Прохор! — то и дело восклицал он, прерывая поток пугающих фактов, — я не минуты не жалею, что включил тебя в штат. Ты гений, дружище, настоящий гений. Ты заслуживаешь всего самого лучшего, что в моих возможностях тебе предоставить. Показатели грамотности населения снизились почти на пятьдесят процентов, а знание точных наук свелось к нулю. Это прорыв, Прохор!»

Последние данные вызвали у меня оторопь. Мне было непонятно, что именно вызывает у Бражникова такие неподдельные восторги.

«Да как же ты не понимаешь? — сокрушался он, — я скоро смогу управлять этим быдлом, не ведая преград. Что может быть податливее тупого стада, Прохор? Только еще более тупое стадо. Это же незаменимые исполнители чужой воли, они не станут выяснять причины и копаться в морали. Я сказал — они сделали. Это ли не прекрасно?!»

От подобных откровений я похолодел, только что осознав, что натворил. В моих обновленных препаратах не было значительных изменений. Я для вида поковырялся в разноцветных порошках, запустив практически идентичные по своему составу снадобья, искренне рассчитывая, что дело ограничится бессмысленными улыбками граждан и всплеском неконтролируемых эмоций, чаще положительных. Но то ли мощность установки повлияла на результат, то ли исходный материал для исследований претерпел изменения, но итог получился откровенно пугающим. Мы с Женькой жили в Центре уже больше двух месяцев, и за это короткое время данные, озвучиваемые Бражниковым, стремительно неслись к образовательному вакууму среди населения. Народ тупел, а негодяй Игнат уже не таясь, делился со мной планами по переустройству мира. Я несколько раз пытался внести изменения в уже существующие формулы, снижая долю активных компонентов, однако все, что я делал, только рождало эйфорию у Игната, выдавая устрашающие данные. В конце концов, наплевав на корпоративную этику и подписанные соглашения, я запустил через установку обычные витамины, совершенно безвредные и в какой-то степени, приносящие пользу. В таком режиме установка молотила неделю, возвращая к разумной жизни мирных обывателей. Так думал я, с тревогой ожидая поступления новых данных. Когда в самом конце трудовой недели ко мне ворвался Игнат, я приготовился к раздаче слонов и даже прорепетировал про себя ответную речь, однако, судя по всему, Игнат обнаружил для себя новые поводы для радости.

«Довольно, Прохор! — провозгласил он, — я добился потрясающих показателей. За последние три дня горожане потеряли способность к аналитическому мышлению, сохраняя в себе навыки подчиняться приказам из вне. Их эмоциональный порог равен нулю, а значит, приказы не вызовут у них волну недовольства. Сделаем перерыв, дружище. Пусть чудо-техника отдохнет!»

Я послушно вырубил гудящее чудовище и растянулся в кресле, предвкушая заслуженный отдых. Сегодня я обрадую не в меру чувствительного Женьку, погасив, наконец, в его измученной сомнениями душе, оправданные тревоги. Так думал я, поднимаясь по длинной лестнице в наши апартаменты.

«Все кончено, Женя! — торжественно изрек я, появляясь в дверях, — ты можешь теперь спокойно выдохнуть!»

Однако радостные вести остались за гранью понимания моего эмоционального друга, поскольку комната была пуста.

Глава 52.

Игры, затеянные Бражниковым и легко подхваченные Тихоном, вызвали в Женьке волну негодования. Правда, поначалу эта волна не торопилась топить в своих потоках честную душу Варвара. Он откровенно наслаждался предоставленными Игнатом нормальными человеческими условиями житья, которые искренне считал для себя уже недоступными. Вкусная еда, красивая целая одежда и чистая постель вызывали у Женьки настоящий восторг, которым он не уставал делиться с занятым другом. Тот, в свою очередь доносил до сознания приятеля итоги начавшейся работы над новыми установками. В первые дни Женьке был не до конца ясен весь глубинный смысл этой суперсекретной работы, и он даже немного гордился своим талантливым братом. Однако со временем до него стала доходить опасная составляющая проводимых экспериментов, а когда Тихон неосторожно пересказал содержание одного из отчетов господина Бражникова, Женька испугался.

«Неугомонный Тихон снова взялся за свое, — вертелась неотвязная мысль, — в этот раз его амбиции превысили все допустимые пределы, и этот Бражников еще! Мало ему могущества!»