Лекарь

Добираться до сознания упрямого брата и взывать его к идеям гуманистических ценностей Женька не рисковал, поскольку даже не представлял себе какими словами доносить до ученого осла прописные истины. Женька снова чувствовал себя неловко в компании одержимых фанатиков, как про себя он называл Бражникова и Моськина. В какой-то момент мысль о собственной причастности к творившимся противоправным деяниям перевесила здравый смысл, и Женька покинул Центр. Варвар все еще очень отдаленно представлял себе степень разрушительной мощи секретной установки, поэтому сомневался в правильности своего выбора, однако присутствие во всем этом господина бизнесмена, делало всю задумку в целом априори преступной.

Его никто не останавливал, не спрашивал о цели появления в длинных коридорах, не просил предъявить метрические данные. Женька без проблем вышел на улицу и с наслаждением вдохнул свежий осенний воздух. Подаренная Игнатом рубашка и красивые брюки мало спасали Женьку от резко наступивших осенних холодов, однако возвращаться обратно тоже не возникало желания. Улицы были пусты и безмолвны, но это обстоятельство нисколько не удивило Женьку. Те два месяца, просиженные под светлыми сводами теплой горницы, он только и делал, что пялился на улицу, разглядывая окрестности. Самое оживленное время, по его наблюдениям, приходилось на раннее утро, когда многочисленные граждане сосредоточенно двигались в сторону Центров выдачи концентрата. К обеду оживление сходило на нет, и улицы погружались в дремоту. Вечерами никто не появлялся на улицах, кроме, пожалуй, бойцов охраны. И Женька немало удивился, когда, пройдя пару кварталов, наткнулся на одинокого прохожего, сосредоточенно и торопливо двигающегося по своим делам. Женька настолько соскучился по простому человеческому общению, что не удержался и окликнул незнакомца.

«Здорово, приятель!»

Однако фигурка не остановилась, не подняла голову и не поинтересовалась поводом чужого интереса. Она как ни в чем не бывало прошмыгнула мимо, оставив обескураженного Женьку без дружеской беседы.

Побродив по перекресткам, Женька откровенно заскучал. Его скоропалительные намерения в твердом и безоговорочном бегстве из преступного Центра, теперь казались ему глупыми и надуманными.