Лекарство от счастья

- Понятно, - Жутиков обвел взглядом помещение. - Это что, больница? Мы все-таки столкнулись?

- С чем? - удивился Раздражаев.

- Ну, с тем грузовиком? - Паша обеспокоенно повертел головой. - А где Света?

- Здесь я, - слабым голосом произнесла девушка. - Мы не столкнулись. Это было видение из ступора. Так, Раздражаев?

- Наверное, да, - согласился биолог. - А что вы видели?

- Долго рассказывать, - Светлана вяло шевельнула рукой. - Все тело ломит, голова болит и нос заложило...

- Кризис миновал, но лихорадка отняла у вас много сил, - торопливо пояснил патриот. - Вам что-то снилось?

- Более того, - Света попыталась встать, но это ей не удалось. - Мы видели один сон на двоих. А быть может, и на большее количество народа. Мы жили в счастливом мире. У нас был очаровательный домик на берегу Переднего Нижнего притока Отводящей реки...

- На берегу Правого Бокового притока, - негромко исправил Павел.

- Переднего, - Света улыбнулась. - Не спорь, я провела, любуясь алыми волнами, гораздо больше времени... Паша работал в клинике, а я в отделе кадров речного порта... я была Паше...

Она взглянула на Раздражаева немного смущенно.

- Кем? - заинтересовался появившийся из шлюзового отсека Совковский.

- Не важно, - Света покосилась на Жутикова. - Предложение в силе?

- А? - его взгляд забегал. - Я не понимаю, куда мы попали?

- Мы вернулись, Паша, - в голосе Светланы звучали укоризненные нотки. Ты хочешь сделать вид, что ничего не помнишь?

- Я помню Землю, свою клинику, нас, - поспешно исправился Жутиков. - Но это не моя больница... это... "Колонист-9"?!

Он крепко зажмурился.

- Правильно, коллега, вы приходите в себя, - ободрил его Раздражаев.

- Не хотелось бы, - процедил сквозь зубы Паша. - Не надо было нас лечить, Михал Михалыч. Там было лучше.

- Где? На Земле? - уточнил Совковский.

- Именно так, - согласился санитар. - Там я был доктором в солидной клинике, у меня была... почти уже была... семья и спокойная, обеспеченная жизнь. А здесь...

- Я с тобой, - Света взяла его за руку.

- Единственное утешение, - пробормотал Паша.

- Подлец, - слабо возмутилась девушка. - Надо же - "единственное утешение"!

- Я хотел сказать... - Жутиков замялся. - Ну... не то я хотел... в смысле что...

- Ладно, я поняла, - смилостивилась Света. - Раздражаев, сколько мы зависали?

- Двое суток.

- Для первой атаки - нормально, - подсказал Совковский. - За время вашего "отсутствия" медицина серьезно продвинулась вперед. Теперь нам известно, как развивается болезнь: в три атаки. Первая - легкая, двухдневная, выживают почти все. Вторая посильнее - недельная. Летальность тридцать процентов. После третьей, полуторамесячной, остаются в живых двое из десяти. В основном люди умирают от истощения. К пассажирским креслам стараниями экономных конструкторов подведена только вода. Питание и лечение не предусмотрено. Так долго валяться с температурой и без пищи не каждому по силам. Но некоторые выживают и больше не залипают, почему - непонятно. Их мало, но все-таки это двадцать процентов. Хоть что-то.

- Утешение так себе, - заметил Паша. - А между атаками - просветления? Как у нас сейчас?

- Да. К сожалению, это ненадолго. Час-два. Если хотите нам что-то поведать - поспешите. Ведь вам надо будет еще и подготовиться к следующей атаке. Подкрепиться, принять кое-какие лекарства и витамины. Чтобы не попасть в печальные тридцать процентов.

- Тогда подробно описывать наши видения мы не станем, только резюме, предложила Света. - Все колонисты действительно видят единый "глюк". Они живут в довольно странном мире. Хорошо освещенном, но без солнца. Он полон всевозможных оттенков красного, но они упорно величают этот странный пейзаж "нашей голубой планетой Земля". Они живут в счастье и согласии, но почти не понимают, по каким законам существует окружающая природа. Они все как один мучаются от странного невроза - боязни замкнутого пространства...

- Клаустрофобии, - вставил биолог.

- Да, клаустрофобии, проявляющейся даже на открытых пространствах, но все равно упрямо обустраиваются на новом месте, словно их кто-то заставляет...

- Но те, кто выжил после третьей атаки, говорят, что их жизнь "внутри ступора" заканчивается ядерной войной, - заметил Совковский.

- Наверное, так оно и есть, - согласилась Светлана. - Но лишь для тех, кто покидает "Землю", возвращаясь в реальность. Все прочие продолжают счастливо жить в "идеальном" багровом мире, не вспоминая о Планете. До тех пор, пока не умрут их бренные тела здесь, на Планете. И тогда для них, наверное, тоже случается персональная атомная война или какая-то еще катастрофа. Кстати, все очень напоминает принципы построения нашей действительности. Люди по одному приходят в мир, живут в нем все вместе, а затем неизбежно уходят - тоже поодиночке, в страхе и сомнениях. Там все то же, как в настоящей жизни. И это, поверьте, господин директор, неспроста...

* * *