Лекарство от скуки. (Не) твоя девочка

– Все, малыш, можно не беспокоиться. Нашу машинку найдут и вернут. – Девушка, наконец, выпустила телефон из рук, наклонилась к дочери, чтобы обнять, потрепала по пушистой макушке.

Виктору пришлось встать, отойти в сторону, чтобы не мешать им миловаться.

– А что мы будем теперь делать? – Настя моментом пришла в себя, стоило только матери улыбнуться. Глазенки лукаво заблестели, на щечках появились задорные ямочки.

– Вызовем такси. Куда деваться? Или ты хочешь прокатиться на автобусе? – Аля как будто сама для себя еще ничего не решила. Говорила задумчиво и медленно.

– Я вас отвезу куда угодно. Зачем толкаться в автобусах? А тем более – такси. Что за хмырь еще попадется?! Может, он вообще не умеет ездить? А ты с ребенком, Аля. Нельзя так рисковать!

Он реально не готов был их отпускать. Никуда. Ни на секунду. Не мог себе представить сейчас, что будет делать, если Аля действительно сядет в какую-то чужую машину и уедет, на прощание небрежно махнув рукой…

– Ой, мамочка! Давай, покатаемся с дядей Витей? Давай, пожалуйста?! – Настя, конечно же, не упустила случая развлечься. Пальмовский только ухмыльнулся в ответ на ее непосредственность…

– Малыш, дядя Витя – взрослый. У него полно своих дел. Он не может кататься с нами бесконечно. Сейчас мы что-нибудь обязательно сочиним, чтобы самим справиться…

– Нет! Ну, пожалуйста, мамулечка! – Молитвенно-сложенные ручки, ангельский взгляд, под которым пляшут хитрые чертенята. Настя очень искусно играла, великолепно просто…

– Настена, мы не в театре. Не нужно мне тут сцены изображать!

Ага. Аля тоже прекрасно раскусила фарс. А жаль, Пальмовскому нужна была поддержка…

– Слушайте, дамы. У меня тут возникла одна идея…

Алин взгляд, полный недовольства, подозрений и скепсиса, и Настин – пузырящийся восторгом и интересом, могли бы сделать дырки во лбу Виктора, если бы он еще немного помедлил.

– Тут рядом аттрационы есть. Я всю жизнь мечтал покататься, да все было как-то не с руки. Может быть, составите мне компанию? И ехать никуда не нужно, если это такая проблема…

– Да-да-да! Да-да-да-да! – Все. Это был успех. Окончательный и бесповоротный.

Настя ничего не слышала и не видела больше. Не обращала внимания на Алю, которая пыталась ее как-то вразумить. Девочка прыгала, хлопала в ладоши, танцевала… Схватила за руки взрослых и куда-то потащила, переходя на бег.

– Настя, куда ты? – Аля безуспешно пыталась тормозить дочку, а та лишь только ускорялась.

– Я знаю, где каусельки, мама! Мы с дедушкой туда ходили. Сейчас покажу доогу!

– С дедушкой? Это когда вы успели? – Аля, все-таки, остановилась.

– Ой. – Девочка прикрыла рот ладошкой. Чуток расстроилась. Или опять притворилась – черт поймешь…

– Настя. Я жду!

– Мама. Тебе послышалось.

– Настя?!

– Пусть дедушка скажет. Я ничего не знаю! Мне нельзя потому что!

Аля была той еще заразой, конечно. И Виктор это прекрасно помнил. Но дочь переплюнула ее во всем, ушла вперед на многие тысячи баллов: ни грамма раскаяния на хитрой моське, ни намека на то, что она расстроена. Девочка бодро подпрыгивала и пританцовывала, опять схватив обоих взрослых за руки. Так, словно всю жизнь провела, держа мизинец Виктора в своем кулачке.

У него дыхание захватывало от ощущений, когда маленькие пальчики щекотали его ладонь, пытаясь удобнее взяться. Его крестники, бесенята, за руку ходить не любили, и вообще были не слишком тактильные парни. Максимум, на который парни были способны, – это забраться крестному на спину и гонять на нем, как на лошадке.

Настя, вроде бы, тоже была бесенком. Но милым и обаятельным, ее ладошку совсем не хотелось отпускать, и глаза Виктора постоянно застревали на хитрой мордашке. Девочка что-то ему рассказывала, а он плохо понимал и реагировал невпопад.

– Настюш, дядя Витя устал от твоего стрекота. Помолчи немного, дай человеку прийти в себя немного. – Помощь пришла, откуда не ждали. Аля почему-то решила вмешаться.

– Мамочка, ты тоже устала, я знаю. Вы по очееди отдыхайте. Сейчас ты, а потом дядя Витя будет.

– Спасибо, дорогая. Твоя забота просто поражает… – Этот диалог был сам по себе восхитителен, особенно то, с какой серьезностью выражались обе прекрасные дамы.

– Да, мамочка, я тебя очень люблю. И забочусь.

– Я ценю. Очень.

– Давай обниматься, мам? – Настя порывисто выдернула свою ладошку из руки Пальмовского, оставив ощущение какой-то сиротливой пустоты, потянулась к матери. Та, конечно же, ответила взаимностью.

Обычно Виктора раздражали такие проявления нежности и любви при всем честном народе. Ну, слюнтяйство же полное, как ни посмотри! Но сейчас он почему-то завидовал…

– Может, домой поедем, Насть? Я так не хочу на эти аттракционы…

– Нет, мамочка. – Девочка первой прекратила объятия, отодвинулась от Али, снова потянулась к Виктору. – Мы же дяде Вите обещали, что его покатаем. Нельзя человека обманывать!

– Да уж… Нельзя… Ладно, уболтала. Но имей в виду – вам с дедушкой еще попадет за то, что катались без моего ведома!